МИФ О «ВЕРХОВНОМ МУФТИИ»

(Такого духовного сана в России никогда прежде не существовало)

ПОДОПЛЕКА

Те, кто следит за жизнью мусульман России и их религиозных лидеров, в первую неделю сентября стали свидетелями двух взаимно связанных, но весьма парадоксальных событий. Вот они.

3 сентября в Москве состоялась церемония, посвященная открытию площади перед храмом Христа Спасителя. Вместе с Президентом РФ Борисом Ельциным, мэром Москвы Юрием Лужковым, Патриархом Московским и Всея Руси Алексием II, руководителями других конфессий на церемонии присутствовал "верховный муфтий России" Талгат Таджуддин.

6 сентября на Поклонной горе Москвы проходили торжества по случаю открытия мечети в память погибших в годы Великой Отечественной войны мусульман. Их участниками стали руководитель администрации Президента РФ, мэр Москвы, Президент Казахстана Назарбаев, первые лица Татарстана, Башкортостана, Дагестана, руководители духовных управлений мусульман многих регионов России, а также Крыма, Украины, Латвии, имамы мечетей из десятков городов страны, сотни верующих. На отдалении от собравшихся на торжество, в окружении нескольких мускулистых ребят, стоял "верховный муфтий России" Талгат Таджуддин, на которого никто не обращал внимания. Его не пригласили в президиум торжеств, ему не предоставили слова для приветствия. Да и в мечеть он вошел в качестве рядового верующего.

Таково отношение верующих и мусульман, по крайней мере большинства из них, к "великому муфтию России". Так кто же он — "верховный муфтий России" Талгат Таджуддин? Но прежде ответим на вопрос: существовал и существует ли вообще такой духовный сан в России?

ЛИДЕР ОТСУТСТВУЮЩЕГО ЦЕНТРА

В исламе, в отличие от других религий, скажем, православия, нет четкой вертикальной структуры руководства религиозной жизнью, деятельности общин. Нет в исламе, в строгом смысле, и института священства — быть имамом и вести богослужение, совершать обряды может каждый мусульманин. Поэтому неудивительно, что в России, где с давних времен имелось большое количество мусульман, до конца XVIII века вообще отсутствовал их религиозный центр. Первый такой центр — Оренбургское магометанское духовное собрание — образовался по указу Екатерины II в 1788 году. Он находился в Уфе (с 1796 по 1802 г. в Оренбурге). Духовное собрание, возглавляемое муфтием, имело весьма ограниченные функции, связанные с испытанием лиц, желающих получить должности имамов, надзором за деятельностью духовенства, решением семейно-бытовых вопросов и т. д.

В дальнейшем, с присоединением к России территорий, населенных мусульманами, создавались новые, абсолютно независимые от Уфимского, духовные управления мусульман Крыма (Таврическое, 1831 г.) и Закавказья (1872 г.). При царизме в Средней Азии и на Северном Кавказе такие центры отсутствовали, но и на эти территории влияние Уфимского религиозного центра не распространялось.

Сразу же после Октябрьской революции Оренбургское магометанское духовное собрание переименовали в Центральное духовное управление мусульман Европейской части СССР и Сибири (ДУМЕС). Оно долгое время оставалось единственным в СССР учреждением подобного рода, но, повторим, его влияние не распространялось на другие территории страны. В 1943 году были созданы самостоятельные духовные управления мусульман Средней Азии и Казахстана (Ташкент), Северного Кавказа (Буйнакск, позже Махачкала), Закавказья (Баку). Три управлялись муфтиями, а Закавказское — шейх-уль-исламом.

Следует отметить, что попытки создать общесоюзный религиозный центр мусульман предпринимались. Так, в 1945 году председатель Совета по делам религиозных культов при Совете Народных Комиссаров Полянский обратился к председателю СНК Молотову с запиской. В ней, со ссылкой на желание руководителей духовных управлений мусульман, предлагалось организовать Всесоюзное центральное духовное управление мусульман. Предложение не было принято. Нет единого общероссийского центра мусульман и теперь. Об этом ниже, а пока о человеке, претендующем на лидерство в этом несуществующем центре.

МУФТИЙ ТАЛГАТ ТАДЖУДДИН УПУСКАЕТ ШАНС

Судьба была весьма благосклонна к Талгату Таджуддину. Он в числе немногих молодых мусульман России получил образование в Бухарском медресе "Мир-Араб" и стал чуть ли не единственным россиянином, получившим высшее духовное образование в одном из лучших зарубежных исламских университетов. Вскоре Талгат Таджуддин стал муфтием — председателем ДУМЕС. Он прекрасно владеет тремя языками — арабским, татарским и русским, выделяется среди других служителей ислама хорошей богословской подготовкой, обладает ораторским даром и честолюбием. Талгат Таджуддин мог стать одним из призванных мусульманских лидеров страны. Но Москва как во внутреннем, так и в международном плане делает ставку на Духовное управление мусульман Средней Азии и Казахстана и его руководителя муфтия Зияутдин-хана Бабаханова. Особо проявить себя в качестве председателя ДУМЕС Талгат Таджуддин также не мог — он делал только то, что ему предписывал Совет по делам религий при Совете Министров СССР, и работал в условиях, когда поощрялось бездействие, а не активная деятельность, направленная на оказание помощи мусульманским общинам, пропаганду исламских ценностей.

Перестройка, кардинально изменившая отношение государства и общества к религии, церкви и к верующим, казалось, открывала перед молодым муфтием огромные возможности проявить себя, стать подлинным лидером мусульман, проживавших на огромной территории. Но Талгат Таджуддин не воспользовался новой ситуацией. Открывались новые и новые мечети, духовные учебные заведения, о религиозном возрождении заговорили не только мусульманские деятели, но и представители интеллигенции, лидеры национальных и культурных движений. Появилась острая нужда в руководстве многочисленными религиозными общинами, проблема обеспечения их духовенством. ДУМЕС практически оказалось вне этих процессов, не сумело возглавить массовое религиозное движение. Судя по всему, муфтий считал, что новые общины должны признавать его верховенство, считать себя находящимися в юрисдикции ДУМЕС.

Активизирующаяся религиозная жизнь выдвинула на поверхность молодых и энергичных исламских лидеров, которые взялись за создание новых региональных духовных управлений. Многие из них являлись учениками Талгата Таджуддина, некоторые работали с ним в ДУМЕС. Находясь в непосредственной близости от общин, молодые муфтии стремились оказывать им разностороннюю помощь, разрешать возникающие проблемы. Следует подчеркнуть, что новые духовные управления на первом этапе своего существования считали себя входящими в состав ДУМЕС, признавали лидерство Талгата Таджуддина. Но последний рассматривал создание региональных управлений как покушение на авторитет ДУМЕС, на свое безоговорочное и единоличное право руководить религиозной жизнью мусульман в России. Ссылаясь на традицию, муфтий не учитывал простую истину: управления сложились тогда, когда в ведении ДУМЕС формально находилось немногим более 100 мечетей, а теперь в одном только Татарстане их более 700.

Талгат Таджуддин не только не попытался найти общий язык с молодыми муфтиями, но пошел на прямую конфронтацию с ними. В своих выступлениях, многочисленных интервью, в том числе и "Независимой газете", он обвинил их в возбуждении религиозно-национального сепаратизма, в стремлении узурпировать принадлежащую ему власть. Не останавливался он и перед прямыми публичными оскорблениями некоторых молодых лидеров. В ответ на подобные действия многие из вновь образованных духовных управлений мусульман объявили о своей полной самостоятельности и разрыве всяких отношений с ДУМЕС, стали искать новые пути координации. Таким образом, например, появился Совет муфтиев России, который ныне объединяет муфтиев Татарстана, Башкортостана, Поволжья, Сибири и Дальнего Востока, отдельных республик Северного Кавказа и т. д.

На сегодняшний день в России нет ни одного региона, все мусульманские общины которого признавали бы муфтия Талгата Таджуддина своим лидером. Даже в Уфе, невдалеке от ДУМЕС, действует Духовное управление мусульман Башкортостана, в которое входит большая часть общин республики. За Талгатом Таджуддином остались отдельные общины, руководят которыми имамы старой формации, работавшие с ним еще с советских времен.

КОМУ НУЖЕН МИФ?

Подрастеряв большинство своих общин, муфтий Талгат Таджуддин в ноябре 1992 года созвал VI съезд ДУМЕС. Съезд принял решение переименовать ДУМЕС в Центральное духовное управление мусульман России и европейских стран СНГ (ЦДУМ). Непонятно, на каком основании был зарегистрирован Устав ЦДУМ Министерством юстиции РФ (апрель 1994 г.). Как отмечалось выше, управление в Уфе всегда являлось лишь одним из нескольких самостоятельно действовавших на территории России, СССР духовных управлений. Не случайно в 1948 г. оно было переименовано в ДУМЕС, т. е. в названии опущено "Центральное". Обратим внимание на следующий факт. Как сказано в Уставе, в ЦДУМ "входят на добровольных началах мусульманские религиозные объединения (духовные управления мусульман — муфтияты), изъявляющие желание войти в состав ЦДУМ". Что за центральное управление, которого не признают таковым абсолютное число муфтиев? Чиновники из Минюста не знали или не хотели знать это?

Именно в Уставе ЦДУМ от 1992 г. впервые в истории страны появилось звание "верховный муфтий России", но с принципиальной оговоркой: "главой мусульманских общин, входящих в состав ЦДУМ, является председатель ЦДУМ — шейх-уль-ислам — верховный муфтий".

Коли так, почему же заговорили о "верховном муфтии России" без ссылки на это принципиально важное уточнение, содержащееся в самом Уставе ЦДУМ? Немалую роль в этом, естественно, сыграл неуемный в своем желании сохранить во что бы то ни стало "верховенство" муфтий Талгат Таджуддин, присвоив не только не принадлежащее ему, но вообще несуществующее звание. Ему подыграли в администрации Президента и, в частности, в Совете по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РФ. С подачи руководителей этих структур Талгат Таджуддин в качестве "верховного муфтия России" был принят Президентом Ельциным, что сразу растиражировали средства массовой информации.

Снова встает вопрос: что, работники Совета по взаимодействию не знают истинного положения дел? Знают, не могут не знать. Можно допустить, что кое-кто из его работников не может пройти мимо старых дружеских связей с муфтием и, пользуясь служебным положением, "помогает" таким образом. Но, думается, есть и другой аспект проблемы. Руководители и сотрудники Совета, с одной стороны, не вникают глубоко в положение дел, не способны адекватно представлять возможное развитие мусульманской общины страны. Во-вторых, они предпочитают иметь дело с безмолвным и безынициативным, готовым соглашаться с ними во всем муфтием Талгатом Таджуддином. Им трудно вести диалог с молодыми муфтиями, принципиально отстаивающими законные права российских мусульман, требующими от государства равного отношения ко всем религиям и незамедлительного решения проблем почти 20-миллионной мусульманской общины.

В интересах верующих мусульман, всего российского общества государству пора расстаться с мифом о "великом муфтии России" и учиться работать с реально действующими, отражающими интересы верующих региональными духовными управлениями мусульман.

Тагир ШАЙДУЛЛИН, кандидат исторических наук ("Независимая газета" 25 сентября 1997 г.)

Перепечатка из газеты «Ислам минбере», № 10, 1997 г.