МОЙ ПОБЕГ ИЗ СССР - ЧАСТЬ IV

Сабирджан БАДРЕТДИН

В отеле "Ворлд" проживало около сотни беженцев. Большинство из них были из Ирана, Ирака, Афганистана и Польши. Проживание в отеле и питание оплачивалось Международным Комитетом Спасения (IRC). Кормили три раза в день в кафетерии. Вдобавок к бесплатной комнате и питанию IRC также выплачивало 25 тысяч лир в неделю каждому беженцу на повседневные расходы. Сумма казалась мне огромной, пока я не узнал, что стаканчик мороженого стоит в Риме от 1 до 3 тысяч лир. Тем не менее, я был рад, что у меня были карманные деньги. Моя комната в отеле "Ворлд" была намного меньше комнаты в отеле "Амман". В ней не было ничего, кроме кровати.

Было интересно наблюдать, как ведут себя беженцы из разных стран и как они общаются между собой. Иранские мужчины были очень шумные. Они постоянно спорили между собой или шутили, и потом очень громко смеялись над этими шутками. Люди из Ирака, наоборот, вели себя спокойно и воспитанно. Среди беженцев меньше всего уважали афганцев. Большинство афганцев были молодыми мужчинами примерно 20-ти лет, которые хотели избежать военной службы в Афганистане. Другие беженцы называли их "муджахетдинами", подсмеиваясь над тем, что хотя афганцы были истовыми патриотами, они не хотели помочь своей стране во время войны. Только один из афганцев, симпатичный молодой парень, который всех учил танцевать "брейк", был очень популярен среди беженцев. Когда афганцы узнали, что я бежал из СССР отчасти из-за того, что не хотел быть отправленным в Афганистан, они начали относиться ко мне как к герою. Польские беженцы держались отдельно от других жителей отеля. Они гордились тем, что они "европейцы", думали, что они лучше других беженцев, и часто вели себя с другими надменно. Я был единственным беженцем из СССР.

В дневное время большинство жителей отеля занимались своими личными делами, делали покупки, убирались, учили английский, ездили на экскурсии и т.д. Вечером было нечего делать, кроме как смотреть музыкальные программы или спортивные соревнования по итальянскому телевидению. Время от времени кто-нибудь переключал канал на новости. В один из таких вечеров я смотрел музыкальную программу с участием Майкла Джексона, Бой Джорджа и "Модерн Токинг", когда кто-то неожиданно переключил канал на новости и я вдруг увидел слово "Чернобыль" на экране. Там была карта Советского Союза с огромным черным пятном, обозначавшим границы радиоактивного загрязнения. Радиоактивное облако распространилось на тысячи километров от своего источника и некоторые его остатки даже достигли Западной Европы. Мне хотелось поскорее улететь в Нью-Йорк. Я хотел быть как можно дальше от "советской заразы".

Но что я буду делать в Нью-Йорке? Как буду зарабатывать на жизнь? Эта мысль часто приходила мне в голову не только в Риме, но также и в Казани. Задолго до поездки в Сирию и Иорданию я начал больше внимания обращать на изучение английского языка, надеясь, что хорошее знание английского облегчит мне поиски работы на Западе.

В 1984 году я пошел в библиотеку Казанского университета, чтобы взять книги на английском языке для перевода. Случайно я заметил книгу на русском языке, которая называлась "Радиодиверсанты". Это была советская пропагандистская книга о радиостанции "Свобода". Я ее тоже взял. Одна глава книги была посвящена татаро-башкирской службе "Радио Свободы". Там был упомянут какой-то Гарип Султан, директор татаро-башкирской службы. Я решил запомнить его имя и, может быть, связаться с ним, если когда-нибудь окажусь в Мюнхене. Как оказалось позже, это решение было очень мудрым.

Через пару недель, которые я провел в отеле "Ворлд", ко мне обратился представитель IRC и спросил, нет ли у меня друзей или родственников на Западе. Он сказал, что IRC могла бы помочь мне войти в контакт с ними. Неожиданно мне вспомнилось имя Гарипа Султана. Я попросил представителя помочь мне найти Гарипа Султана, который работает на "Радио Свобода" в Мюнхене, в Германии. Неделю спустя мне позвонил господин Султан. Я объяснил ему, как нашел его имя и рассказал ему об обстоятельствах моего побега из СССР. Кажется, он был впечатлен и историей о моем побеге, и моим родным, без акцента, татарским языком.

Через пару дней мне сказали, что меня ждет посетитель в вестибюле отеля. Посетитель? Я не ждал никаких посетителей и был удивлен этим сообщением. Когда я подошел к конторке, увидел элегантного мужчину лет 50. На нем был белый костюм, галстук, и он был похож на типичного немца.

- Салям, Сабирджан-эфенди, - сказал незнакомец на татарском языке с легким акцентом. - Меня зовут Ферит Аги. Я заместитель директора татарской службы. Господин Султан попросил меня встретиться с вами и взять у вас интервью для нашего радио.

Он говорил на татарском языке с мишарским акцентом. Встретить здесь, в Риме, еще одного татарина казалось чудом. Человек проницательный, остроумный, с привычкой громко смеяться над своими собственными шутками, господин Аги казался любопытным гибридом татарина и западного человека. Он сводил меня в дорогой итальянский ресторан и несколько часов готовил меня к интервью. На следующий день мы записали интервью. Заплатив мне 400 долларов за интервью, он попросил меня заполнить заявление о приеме на работу.

- Службе безопасности радио понадобится несколько месяцев для исследования вашего прошлого. После этого, возможно, вы получите разрешение службы безопасности, и к тому времени, когда вы прибудете в Нью-Йорк, у вас уже, может быть, будет работа. У "Радио Свобода" есть представительство в Нью-Йорке. Там работает наш американский корреспондент Анвар Галим.

На следующий день господин Аги уехал в Мюнхен.

Однажды, когда я пришел в кафетерий отеля, я увидел, что все места за столиками были заняты. Я стоял у входа в обеденный зал, не зная, что делать. Внезапно я увидел, что мне кто-то машет рукой. Один из иракских беженцев приглашал меня занять свободное место за его столиком. Так я познакомился с Ибрагимом и его сыном-подростком Исламом.

- Мы из Ирака, но мы не арабы. Мы вавилонцы, самый древний христианский народ на всей планете, - с гордостью объяснил мне Ибрагим. Ему было чуть больше 40 лет, он был очень настойчивым и уверенным человеком.

Его сын был очень тихим и застенчивым. Он молчал, позволяя отцу говорить за обоих. Ибрагим и Ислам ненавидели президента Ирака Саддама Хуссейна и его режим. История их побега была похожа на приключенческий рассказ. Подвергая жизнь смертельной опасности, они пешком пересекли границу между Ираком и Турцией и прошли десятки миль по высокогорью, едва не погибнув от голода и лавин. Они бы не выжили, если бы их не встретили курдские повстанцы, которые помогли им перейти горы. Когда я спросил у Ибрагима, почему они решили сбежать из Ирака, он сказал:

- Мы, вавилонцы, любим веселье. Мы любим танцевать, петь... Но мусульмане не любят танцы и пение. Они очень набожны и большие ханжи. Они не умеют жить счастливо и не позволяют нам, христианам, жить так, как мы хотим. Когда мы приедем в Америку, мы поменяем наши мусульманские имена: сына будут звать Джон, а я выберу себе имя позднее.

Ислам, его отец и я провели много времени вместе. Мы изучали город, ездили в Ватикан, Колизей и другие места. Рим казался мне городом из сказки: чистый, красивый, экзотичный и современный.

Один польский беженец, с которым я подружился, взял меня с собой во время посещения американской церкви в Риме. Это была общая для всех ветвей христианства церковь, которую больше всего посещали американские эмигранты. У меня не было ни малейшего интереса к религии, но мне очень хотелось практиковаться в английском с носителями языка. Вот почему я начал регулярно посещать службы и даже несколько недель ходил на занятия по изучению Библии.

Мое пребывание в Италии подошло к концу через месяц после прибытия в Рим. В один из жарких летних дней в июне 1986 года, тот же самый микроавтобус, который привез меня в отель "Ворлд", отвез меня и еще нескольких беженцев в аэропорт. Прежде чем автобус выехал с территории отеля, я выглянул в окно и увидел завистливые взгляды менее везучих беженцев. Многие из них провели здесь больше года, ожидая визу. Некоторым из них американские чиновники сказали, что их заявления "все еще рассматриваются," другим же просто-напросто было отказано.

Полет в Нью-Йорк занял 9 часов. В аэропорту Кеннеди (названном так в честь бывшего президента Джона Ф.Кеннеди) меня встретил представитель IRC.

- Добро пожаловать в Нью-Йорк! - сказал он с наигранным энтузиазмом.

Он похвалил мой английский и спросил, есть ли у меня родственники в Америке. Когда я сказал, что нет, он был немного удивлен и сказал мне, что большинство беженцев прибывают в США для того, чтобы присоединиться к своим родственникам или членам семьи. Мы взяли такси до Манхеттена.

- В отель "Абердин!" - сказал он водителю такси после того, как помог донести мой чемоданчик до машины. После длинного полета я был очень уставшим и у меня закрывались глаза. Тем не менее я был очень рад увидеть очертания Манхеттена. Было очень радостно от того, что я оказался в Нью-Йорке. Мои мечты, наконец, стали реальностью.