БЛЮДО ДИГГИЗА

Азгар МУХАМАДИЕВ

Выдержки из статьи “ТУРАНСКАЯ ПИСЬМЕННОСТЬ”, опубликованной в книге “Проблемы лингвоэтноистории татарского народа” (Казань, 1995. с.36-83).

В целях экономии места опущены две главы: I. Надписи на монетах античного времени; II. Надписи на монетах нового времени.

В главе III, приводимой ниже, также опущены некоторые абзацы.

III. Надписи на сосудах

Кроме монет, чеканеных в Туране с начала новой эры, в Поволжье и Приуралье начинают поступать различные художественно выполненные сосуды из драгоценных металлов. Все это многообразие в виде монет и редких сосудов свидетельствует о росте торгового обмена между Тураном и Поволжьем и Приуральем, но и о крупных перемещениях населения и образовании новых союзов.

Подтверждаемые археологическими исследованиями подобные перемещения в Поволжье и Приуралье были, видимо, связаны с образованием Кушанского государства. Созданное гуннскими племенами кушан в Бактрии, это государство в период расцвета (I-III вв.) включало значительную часть Туркестана, Афганистана, Пакистана и Северной Индии.

Возможно, Туран полностью не входил в состав Кушанской империи, но значительная часть ее территории была завоевана Кушаном, и часть населения Туркестана и Восточного Туркестана, особенно в период распада Кушана, была вынуждена продвинуться на север в Поволжье и Приуралье.

Именно в IV-V вв. н.э. здесь появляются новые культуры: ломоватовская в районе Перми, уходящая своими корнями к андроновской культуре, поломская, азелинская, мазунинская, бахмутинская и именьковская. Если раньше туранцы только собирали дань в виде шкурок пушных зверей, то впоследствии здесь появляется сильный союз именьковцев, принесших с собой более высокую культуру, резко отличающуюся от прикамских [Генинг В.Ф., 1959, 208].

Именьковская культура имеет довольно обширную территорию: бассейн реки Белой, Нижнее Прикамье и Среднее Поволжье. Некоторые достаточно крупные именьковские поселения VI-VIII вв., такие, например, как Щербетское на Волге, недалеко от Булгара, с мощным культурным слоем и бронзолитейными мастерскими, где изготовлялись бронзовые слитки - первые металлические деньги Восточной Европы, напоминают уже настоящие раннефеодальные города. Исследовавший эту культуру В.Ф.Генинг справедливо считал, что “именьковские племена, судя по многочисленности и огромным размерам их поселений, составляли основную массу населения Волжской Булгарии” [Генинг В.Ф., 1959, 210].

По вопросу происхождения именьковской культуры имеется несколько точек зрения [Мухамадиев А.Г., 1990, 65]. Открывший и исследовавший эту культуру В.Ф.Генинг полагал, что она сложилась в результате притока тюркских племен с востока. Однако наряду с восточными были западные истоки этой культуры, более интенсивно проявляющиеся особенно после образования сильной западной державы гуннов (III-V вв.), в составе которой находились племена хазар и булгар.

Количество только дошедших до нас сосудов из Поволжья и Приуралья составляет несколько десятков экземпляров. В научной литературе прикамское серебро получило название сасанидского по имени династии, правившей в Иране с 268 по 651 гг., хотя исследователи давно обратили внимание, что находки сасанидских изделий из драгоценных металлов в самом Иране исчисляются единицами. Достоверные случаи находок не превышают трех экземпляров [Орбели И.А., Тревер К.В., 1935, II]. Опираясь на туранские надписи, на некоторых сосудах религиозной символики, связанной с содержанием надписей, мы полагаем, что обнаруженные в Поволжье и Приуралье сосуды будет справедливым называть туранским металлом. Привозные сосуды византийского и арабского происхождения относятся к более позднему периоду и дополняют вышеназванный корпус сосудов.

Интерес к различного рода древним вещам, особенно из драгоценных металлов, усиливается в XVII в., когда все сколько-нибудь значительных размеров курганы и даже рядовые погребения были разграблены казаками, которые, “осваивая новые земли”, организовывали артели в несколько сот человек для грабительских раскопок. Древние сосуды из драгоценных металлов в основном поступали в переплавку. С XVIII в. их начинают коллекционировать. Некоторые из них поступили в петровскую кунсткамеру.

Художественно выполненные сосуды из драгоценных металлов из Поволжья и Приуралья, обнаруженные в досоветский период, были опубликованы в двух сводных работах с иллюстрациями [Смирнов Я.И. 1909; Орбели И.А., Тревер К.В., 1935].

По краям некоторых чаш или сосудов расположены достаточно четко выгравированные надписи туранскими буквами. Я.И.Смирнов в вводной статье относительно упомянутых надписей пишет: “Надписи на группе чашек (42-47, 286), кончающиеся, по-видимому, обозначением веса, не читаются, по словам академика К.Г.Залемана, так как писаны, по всей видимости, на каком-то неизвестном языке”. Он относил их к позднему периоду “индо-скифского царства” III-VII вв. и находил аналоги на некоторых изображениях на чашах божествам, на индийских монетах династии Гупта [Смирнов Я.И., 1909, 6-7).

С.П.Толстов, рассматривая эти надписи, отмечал, что “все знаки монет оказались представленными на чашах и лишь несколько знаков на последних отсутствуют на монетных легендах” [Толстов С.П., 1948, 193]. Хотя он внимательно исследовал выгравированные на сосудах различные изображения людей, животных и растений, но не смог четко прочитать какое-либо отдельно взятое слово из помещенных на них надписей.

Я.И.Смирнов упоминает в своем труде семь серебряных и позолоченных чаш с надписями, хотя фактически их там больше. Известна еще одна находка, поступившая в музей в 1951 г., серебряное блюдо с довольно длинной туранской надписью [Бадер О.Н., Смирнов А.П., 1954, 15]. Возможно, в фондах музеев России и других стран, куда они вывозились из Поволжья и Приуралья, их гораздо больше. Как показывают содержания надписей, они в основном носят религиозный характер. Следовательно, многие чаши со своеобразными изображениями животных, растений и т.д., т.е. символами, связанными с религиозными представлениями, относятся к тому же кругу туранского металла. Изображения людей на некоторых чашах, судя по надписям, относятся к правителям Турана или гуннов. Изображения диких и хищных зверей в состоянии борьбы между собой или в величественном покое на фоне священного дерева, воды и земли на чашах без надписей непосредственно восходят к гунно-тюркскому миру воззрений. Следует отметить, что довольно сильное влияние на художественное оформление сосудов туранского типа, особенно для ранних периодов, оказывало и греко-бактрийское искусство.

Судя по индуистическому содержанию большинства надписей на сосудах, наличие на некоторых из них четверорукого божества, держащего скипетр, палицу, символ луны и солнца, которым поклонялись гунны, в том числе туранцы, не является случайным. Индуизм, надо полагать, особенно в период кушанского владычества, достаточно глубоко вник в верования и культуру туранцев. Видимо, сосуды из драгоценных металлов пользовались большим спросом как особые ритуальные предметы с начеканенными на них изображениями богов и рисунками религиозных символов.

Ареал распространения подобных сосудов довольно широк: от Перми и Оренбурга до Нижнего Новгорода, где до появления последнего стоял булгарский город. Но, в основном, их находят в Прикамье. Например, богатейшим местом находок являются окрестности татарской деревни Бартым Пермской области, расположенной на правом берегу речки Бартым. Возможно, в самом названии деревни сохранились отголоски древних ритуалов. Согласно М.Кашгари, ученому-филологу XI в., слово барт в древнетюркском (огузском диалекте) языке означало ‘сосуд’, ‘кубок’.

Древние сосуды из драгоценных металлов иногда происходят из городищ или погребений. Известны случаи находки их поблизости от городищ ломоватовской культуры. Известны также два сравнительно поздних арабских сосуда, найденных в могильнике [Бадер О.Н., Смирнов А.П., 1954, 20]. Условия находки сосудов часто являются случайными. Например, в 1925 году крестьянином д. Бартым Г.Давлетшиным во время пахоты было найдено византийское блюдо. В 1947 году жителем той же деревни трактористом Х.Капризовым была найдена ладьевидная серебряная чаша. В 1949 году на том же поле бригадиром Калиуллиным найден массивный серебряный кубок, а в 1950 году колхозником Фаизхановым - большая серебряная чаша, содержащая 264 серебряные монеты. В 1951 году учеником Копчиковской школы (село Копчик расположено недалеко от Бартыма) М.Салиховым близ деревни Бартым было найдено серебряное позолоченное блюдо с фигурами двух львов и с туранской надписью.

Впоследствии исследователями путем опроса местных жителей были установлены места всех находок. Однако их разбросанность и разведовательные шурфы и раскопки показали, что под пахотным слоем толщиной 25-30 см залегает материковый суглинок, и нет никаких следов наличия культурного слоя [Бадер О.Н., Смирнов А.П., 1954, 7].

Наличие на некоторых сосудах индийских богов, видимо, толкнуло Страленберга, попавшего в плен при Полтаве шведского офицера, пытаться доказать существование в древности великого торгового пути из Индии в Биармию и к Белому морю. Пермский коллекционер В.Ф.Теплоухов высказал предположение, что древние жители северных районов использовали древнее серебро в языческих святилищах, а некоторые этнографы описывали случаи, когда в остяцких святилищах использовали металлические тарелки и монеты европейского происхождения [Бадер 0.11., Смирнов А.П., 1954, 21].

Я.И.Смирнов в кратком введении к своему атласу “восточного серебра” И.А.Орбели и К.В.Тревер, а также О.Н.Бадер и А.П.Смирнов придерживаются такого же мнения. Однако указанные факты и описания этнографами использования металлических чаш в языческих святилищах являются поздними, вторичными, и ничто не указывает на их прямую связь с древними культовыми обрядами. Если бы такие связи существовали, то мы бы знали о таком массовом использовании в культовых целях хазарских, булгарских или золотоордынских сосудов и монет, т.е. предметов культа промежуточных периодов, но таковые не известны.

Бартымские местонахождения показывают, что предметы обнаружены в разных местах, где не было ни жилищ, ни поселений. Следовательно, их появление связано с активностью кочевников. Если бы было иначе, имелись бы родовые поселения лесных племен, а не просто святилища. Род был небольшим и включал не более 45-50 человек [Генинг В.Ф., 1967, 37]. Поэтому высокохудожественно выполненные сосуды из драгоценных металлов и явно сошедшие с пиршественных столов властелинов кочевых империй или мировых держав едва ли были доступными предметами для подобных родов.

В одном из погребений Бартымского могильника была найдена медная монета хорошей сохранности, чеканенная от имени царя Турана Сакассака, т.е. идентичная по алфавиту с надписью чаш из Бартыма [Мухамадиев А.Г., 1990, 58].

Наличие художественно выполненных символов и надписей религиозного характера на чашах свидетельствуют, что они изготовлены не для продажи диким племенам, а для себя, для сложных культовых ритуалов, для населения, имеющего достаточно высокую культуру и развитую письменную цивилизацию.

Прочтение приведенных ниже надписей носит предварительный характер. Основная трудность чтения надписей заключается в том, что знаки не всегда точно скопированы издателями. Необходимо визуальное ознакомление с надписями чаш, разбросанных по различным фондам. Поэтому после непосредственного ознакомления с ними некоторые не очень четко читаемые буквы, а возможно и отдельные слова, могут быть выправлены. Следующая трудность в чтении надписей состоит в том, что они, в отличие от монет, уникальны, т.е. единичны, и при оформлении надписи многое зависело от грамотности и мастерства чеканщика, выгравировавшего надпись. Некоторые надписи выполнены настолько изящно и грамотно, что по ним можно уточнить правильное написание отдельных букв, а другие же надписи напоминают сложную загадку - головоломку.

.......

Пояснение к туранскому алфавиту. Взято из главы I, стр.39.

Составленный мною по монетам туранский алфавит позволяет прочитать не только надписи монет II в. до н.э. - VIII в. н.э., но и до сих пор не дешифрованные надписи на сосудах из драгоценных металлов, обнаруженных в Поволжье и Приуралье, подтверждая тем самым, что избранный путь дешифровки является верным (табл. 1) [Мухамадиев А.Г., 1990, 41, 59].

Блюдо 53. Обнаружено в 1893 году в дер. Керчев Чердынского уезда Пермской губернии. Позолоченное серебро, диаметр 28 см.

На внутренней стороне блюда - классическое изображение царя на коне, рубящего прямым мечом нападавшего на него вепря. На голове царя - корона в виде рогов барана. Над рогами расположен круг (солнце). Лицо царя бородатое, усы скручены наверх, а на правом видимом ухе - серьга.

На обратной стороне блюда помещена напоминающая хорезмийскую, но отличающаяся от нее в деталях тамга. Далее великолепным почерком и грамотно выгравирована туранская надпись.

Начертание надписи (рис. 11):

Транслитерация:

Перевод: Удара короля Диккиза Мудрого остерегайся! Отступись к богу загробного мира!

Хотя надпись выгравирована отличным почерком, но оказалась самой трудной для воспроизведения и перевода. Дело в том, что, в целом, надписи вышеуказанных сосудов религиозного характера и в какой-то мере идентичны, а надпись сосуда 53 по содержанию резко отличается от них и в этом смысле является совершенно уникальной.

Во-вторых, судя по особенностям графики и оформления слов, не говоря уже о наличии в надписи имени царя Диккиза - сына правителя государства “Скифии и Германии” Аттилы, надпись относится к языку западных гуннов.

Первое слово - титул “король” в отличие от легенд туранских монет, где оно начеканено в форме кингу, в надписи чаши выгравировано как кинк - с буквой к в конце, а слово в целом оканчивается на согласный г, который является показателем формы винительного падежа, т.е. слово переводится как ‘короля’.

Первая буква второго слова - имени Диккиз - является своеобразной. Это междузубная д, напоминающая по произношению как д, так и букву с туранского алфавита. Увидевший своими глазами Аттилу и его сыновей византиец Приск Понийский в своих путевых заметках приводит имя второго сына Аттилы как Диггизих.

Третье слово ики - в древнетюркском языке уга - означает ‘мудрый’, следовательно в данном случае это слово является титулом. Приводимое Приском имя сына Аттилы в форме Диггизих, включало, видимо, и титул.

Четвертое слово кисер - ‘разрубит’ - имеет в конце уменьшительно-выделительную частицу кийа, которая придает данному слову значение ‘особый’ или ‘любимый’ удар мечом.

В словаре М.Кашгари сак сок (в надписи чаши сох сох) переводится как ‘будь бдителен!’, ‘остерегайся!’. Некоторое оглушение согласных букв объясняется особенностью языка гуннов.

Следующее, шестое слово надписи схныл можно читать как сахыныл и как сыхыныл (сохыныл), но в зависимости от перестановки гласных букв а или ы (о) меняется значение данного слова. Судя по содержанию, второй вариант более соответствует смыслу надписи. В древнетюркском языке сык или сок означает ‘теснить’ (в бою) или ‘всунуть’ куда-нибудь. Слово сыхыныл с окончанием страдательного залога можно перевести: ‘будь вытесненным’ или ‘будь всунутым’. Последнее словосочетание гур тенгрига означает ‘к Богу загробного мира’.

Надпись на чаше 53 по содержанию несколько напоминает речь Аттилы, произнесенную им в июне 451 г. перед Каталунской битвой. Подбадривая гуннов и подчиненных ему готских воинов в схватке с римскими легионерами, он завершил свою речь словами, что первым ударит по врагу сам и что, если при его ударе еще кто-то спокойно стоит на месте (не бежит), считай, что он погребен (в загробном мире) [Иордан, 1960, 238].

***

Наиболее ранние сосуды с туранскими надписями появляются в IV-VI вв., т.е. в основном относятся к гуннскому периоду и связаны с проникновением ранних тюрков в Поволжье и Приуралье. Носителями подобной письменной цивилизации являлись, видимо, именьковские племена, принесшие, судя по археологическим данным, в Поволжье и Приуралье своеобразную и более высокую культуру. Крупные именьковские поселения V-VII вв., как было отмечено, с мощным культурным слоем и бронзо-литейными мастерскими, где изготовлялись слитки - наиболее ранние металлические деньги Восточной Европы, напоминают уже настоящие раннефеодальные города [Мухамадиев А.Г., 1990, 64].

В верованиях именьковцев, видимо, большое место занимали буддизм и индуизм еще до их слияния, смешанные с язычеством ранних тюрков. Судя по надписям сосудов, большое значение придавалось не учению Будды, а самому процессу проведения культовых церемоний. Это видно из того, что ни на одной чаше нет ни одной цитаты из буддийского учения, а есть только “живое слово”, которое может иметь смысл лишь в процессе общения с Тенгри, т.е. с Богом.

Один из буддистов раннего периода писал, что “... наше учение о законе - дарме полагает в основу сосредоточение и мудрость... Ученики, овладевающие этой идеей, не должны говорить, что первоначально существующее сосредоточение стало мудростью или что сосредоточение и мудрость отличаются друг от друга” [Андрушкевич О.В., 1990, 75].

Современный исследователь буддизма Л.Абегг характеризует его таким образом: “Мы или чувствуем, или философствуем, или молимся, в то время как в Восточной Азии человек это делает одновременно” [Андрушкевич О.В., 1990, 77].

Подобные культовые обряды производились, видимо, у священного огня, с бесчисленно раз произнесением религиозных фраз или слов заклинания. В быту использовались также различные символы, в частности, знак свастики - символ солнца и жизни. Подобный знак встречается еще на донышках гуннской керамики античного времени и на туранских монетах. В одном средневековом уйгурском религиозном сочинении говорится: сувастик акат от тег, т.е. ‘свастика (по значимости) как священный огонь’ [ДТС, 1969, 31]. Следует добавить, что в одном из именьковских погребений археологом

Е.П.Казаковым обнаружен размером приблизительно 5х5 см бронзовый талисман-свастика (материалы этого богатого погребения еще не опубликованы).

Время проникновения художественно выполненных сосудов в Поволжье и Приуралье зафиксировано и нумизматическими данными. Ранние монеты, сопровождающие сосуды, относятся, в основном, к V - VI вв., и появление как монет, так и сосудов, несоменно, связано с образованием сильного союза именьковцев. Например, совершенно редкими являются монеты III-IV вв. [Мухамадиев А.Г., 1990, 34].

Хорезмийские монеты V-VI вв. чеканились в основном из меди и поэтому редко выходили за пределы тех городов, где они выпускались. Тем не менее, сравнительно часто они встречаются в Поволжье и Приуралье.

Более распространенными здесь для V-VI вв.. являются сасанидские монеты. В каталоге А.К.Маркова, например, наиболее ранние из них относятся к чеканке Варахрана V (420 - 438 гг.). Обнаруженные в последние годы, во время археологических раскопок, сасанидские монеты также укладываются в эти хронологические рамки, т.е. относятся к V-VI вв. Редкими являются сасанидские монеты VII в.

Новые находки позволяют уточнить, когда именно ввоз сасанидских монет становится более интенсивным, и на основе этого сделать определенные выводы о том, когда контакты именьковских племен с Ираном, начавшиеся во время правления Варахрана V, становятся более интенсивными. Например, в Большевисимском могильнике Черномозского района Пермской области среди обнаруженных в погребениях 17 сасанндских драхм наиболее ранними являются 5 монет Пероза (457, 459-484 гг.). Следующие 10 монет относятся целиком к VI в. и чеканены от имени пяти правителей и лишь 2 драхмы относятся к VII в.

В Певолинском могильнике Кунгурского района Пермской области из 14 обнаруженных монет одна драхма относится к чеканке Пероза, 6 - к чеканке Хосрова I (531-579 гг.), а 5 драхм - к чеканке Хосрова II (591-628 гг.). Одна монета хорезмийской чеканки относится к VI в., одна - неопределимая.

Монеты из Бартымского могильника Березовского района Пермской области показывают ту же хронологическую картину. Из 8 монет 2 монеты относятся к чеканке Пероза, а 4 драхмы - Каваду (488-531 гг.). Одна византийская монета относится к чеканке Юстина II (565-578 гг.), а одна хорезмийская монета Сакассака, чеканена не позднее VI в. (Мухамадиев А.Г., 1990, 35].

Таким образом, начало проникновения в Поволжье и Приуралье сасанидских драхм относится к 20-м годам V в., а более обильное поступление - к VI в. и завершается в VII в. Византийские, арабские монеты и сосуды из Поволжья и Приуралья относятся к сравнительно поздним временам и связаны уже с другими историческими и политическими событиями, происходившими в регионе.

Прослеживаемое в исторической литературе стремление объяснить ввоз драгоценного металла в Поволжье и Приуралье деятельностью согдийских купцов не выдерживает элементарной критики и ни на чем не основано. Во-первых, как было отмечено, многие сосуды явно сошли со столов коронованных особ Турана или Ирана, т.е. это - роскошь, и она была доступна не каждому согдийскому торговцу.

Во-вторых, не следует забывать, что в раннем средневековье такие дальние торговые операции просто были недоступны для отдельных торговых людей из-за отсутствия дорог и регулярных поселений для пополнения запасов продовольствия. Даже позднее в Х в., согласно Марвази, например, путь только из Хорезма к земле булгар занимал три месяца. Это было известно и Ибн-Фадлану, который сообщает, что они “запаслись хлебом, просом, сушеным мясом на три месяца” [Заходер Б.Н., 1967, II, 36].

Думается, подобные концепции порождены недооценкой роли государственных образований Поволжья и Приуралья. Данный, богатый природными ресурсами, край являлся мощным в экономическом отношении центром не только Казанского ханства или Булгарского государства, но и таких мировых держав раннего и позднего средневековья, как Хазарский каганат или Золотая Орда.

Древние интенсивные торговые связи возникали не только потому, что имелся какой-то важный продукт для вывоза или для торговли, но и потому, что появлялись более развитые племена - торговцы или созданные ими сильные племенные союзы или государства. В Поволжье и Приуралье, действительно, имелся пользовавшийся большим спросом товар - пушнина. Однако в Средней полосе от Балтики до Тихого океана везде имелся пушной зверь, а свидетели интенсивного обмена - монеты и металлические слитки раннего средневековья - обнаруживаются только в Поволжье и Приуралье. Судя по многочисленным археологическим данным, таким торговым народом являлись именьковцы. Веса “товара-товаров” - ранних металлических денег именьковцев (бронзовых слитков) - были связаны с драхмой. Слитки отливались весом в 25 весовых драхм. Они получили распространение и в более северных районах и, что любопытно, продолжали обращаться там позднее, даже в хазаро-булгарский период [Мухамадиев А.Г, 1990, 71].

Судя по надписям на чашах, это был не только торговый народ, но и народ с более высокой письменной цивилизацией, связанной с Тураном. Вероятно, не только ранняя, но и последующая история именьковцев тесно связаны с историей Средней Азии.

Как же называли себя эти племена? Думается, не могло бесследно исчезнуть со страниц письменных источников самоназвание этих достаточно известных и сильных племен. Булгары на Волге появляются где-то в начале VIII в. Это были правящие или “царские” племена, которым подчинялись многие другие тюркские роды. В скифский период “царскими” являлись, согласно Геродоту, эсколоты, в сарматский период - сарматы, а позднее, согласно византийским источникам, “царскими скифами” являлись уже гунны. Следовательно, среди племен, которые подчинялись булгарам, должны были находиться и те племена, которые являлись коренными или более древними жителями Поволжья и Приуралья.

Арабские авторы упоминают племена барсил и аскел, подчинявшихся булгарам (Заходер Б.Н., 1967, 102]. Барсилы в роли именьковцев отпадают по той причине, что их история тесно связана с историей хазар на Северном Кавказе. Барсилы и хазары упоминаются также в руническом памятнике VIII в. из Монголии [Кляшторный С.Г., 1990, 91], но, похоже, особого следа в Среднем Поволжье они не оставили.

Однако барсилы и аскелы были родственными племенами. Обращает на себя внимание наличие в названиях обоих племен древнетюркского слова ал - ‘союз’, хотя оформлены они по-разному. Название первого арабские авторы передают часто как берсула, т.е. видимо, барсале - ‘союз барсов’, а второго один из ранних арабских авторов Ибн-Руста приводит двояко: асгел или аскел (Хвольсон Д.А., 1869, 95]. Следовательно, во-втором случае слово ал соединено с названием племени устаревшим, более древним гуннским способом склонения: асыг ал, т.е. ‘союз асов’. Асы или азы известны из более древних источников. Двоякое написание может быть объяснено своеобразным произношением буквы с в языке асов. Выражение “степные азы” встречается в памятнике Тоньякука начала VIII в. [Малов С.Е., 1951, 23 строка]. В.В.Бартольд считал возможным сопоставлять азов с азийцами - поколением тюргешей VIII в. [Бартольд В.В., 1943, 21]. Следует сказать также, что в самом названии тюргешей, которое в рунических текстах передается как тргс и тргис, можно увидеть ‘государственных’ или ‘имеющих государство асов’, в отличие, скажем, от ‘степных азов’, словосочетание, кстати, в руническом тексте аналогично слову тргис передается как чулгиз [Малов С.Е., 1951, 23].

Именьковская культура занимает обширную территорию между реками Белой, Камой и Волгой. К сожалению, до нас не дошли имена достаточно крупных именьковских поселений раннего средневековья. Лишь можно предположить, что само слово Сибирь, восходящее к названию города Искер, сохранило отдаленные отзвуки времен. Как и названия городов Булгар, Биляр или Сувар, связанные с названиями племен, Искер также могло означать ‘город асов’. На карте братьев Пицигани 1367 г. город “Сибир” в форме небольшой крепости помещен на левом берегу Камы выше городов Булгара и Сакатина (Жукотина), т.е. на основных землях именьковцев.

Вероятно, продвижение на север племен с туранской письменной культурой началось еще в IV в. и было связано с распадом Кушана и усилением влияния Ирана. От Кушанского царства Ираном была отторгнута значительная часть его земель: Сакастан, Турестан и т.д. Похоже, основными причинами переселения являлись религиозные притеснения со стороны персов-огнепоклонников после захвата ими туранских земель.

Освободительную борьбу против сасанидского Ирана начали южные кочевники кидариты и жители севера белые гунны - эфталиты. Эфталиты исповедовали буддизм, заимствованный от кушанов. Кстати, сами племена кушу входили также в группу тюргешских племен [Кляшторный С.Г., 1964, 162].

Границы Ирана в первой половине V в. проходили на севере Туркестана. Дальше на севере были расположены земли эфталитов. Согласно Менандру, эфталиты жили в городах, а Прокопий Кессарийский писал: “Хотя эфталиты народ уннского племени, но они не смешаны и не сносятся с известными нам уннами, ибо ни смежной с ними области у них нет, ни вблизи от них не живут: но они соседят с персами на севере, там, где город, называемый Горго (Ургенч - А.М.), у самой персидской окраины; тут между ними и персами часто происходит война за границы ибо они не кочевники и подобно другим уннским племенам, но издревле населяют плодоносную страну, посему-то они никогда не нападали на римские земли иначе, как вместе с войском мидийским. Изо всех уннов они одни белы телом...” [Прокопий Кессарийский, 1876, 20-25].

Эфталиты в данный период являлись “царскими”, т.е. правящими племенами, которым подчинялись многие другие племена. Византийские авторы, говоря о белых гуннах, называют их эфталитами, хотя в языке гуннов вообще отсутствует буква ф. Поэтому, надо полагать, в гуннском языке слово эфталит произносилось совершенно по-другому, с межзубным с. Судя по надписям монет, например, Африха, межзубный туранский с в его имени (Athrix) иноязычными авторами передается через ф как Африг. Следовательно, можно сделать вывод о том, что эфталиты ранних византийских авторов (разновидности нафтал, ефталь, епталь, абдел) - это те самые оставшиеся в Поволжье и Приуралье и сохранившие свое именное название аскелы. Буква т, имеющаяся в конце слова эфталит, является показателем множественного числа в древне-тюркском языке, т.е. слово можно перевести как ‘аскелы’. Аналогичное употребление названия племени во множественном числе было характерно и для других племен. Например, Ф.Симокатта, византийский автор VII в., имя племени барсил приводит в форме барселт [Феофилакт Симокатта, 1957, 160]. Таким образом, эфталиты иранских и византийских авторов вполне могли быть теми самыми аскелами, которые располагали богатой письменной цивилизацией и оставили более высокую археологическую культуру в Поволжье и Приуралье, растворившись впоследствии среди родственных булгарских племен.

ЛИТЕРАТУРА

Андрушкевич О.В. Сотериология буддизма махаявы и психологические традиции в культуре Китая // Буддизм и культурно-психологические традиции народов Востока. - Новосибирск, 1990.

Бадер О.Н., Смирнов А.П. “Серебро закамское” первых веков нашей эры. - М., 1954.

Бартольд В.В. Очерк истории Семиречья. - Фрунзе, 1943.

Бируни Абурейхан. Избранные произведения. I. - Ташкент, 1957.

Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. - М.-Л., 1953. - Т. I.

Бонгард-Левин Т.М., Ильин Г.Ф. Древняя Индия. - М., 1969.

Вайнберг Б.И. Монеты древнего Хорезма. - М., 1977.

Генинг В.Ф. Мазунинская культура в Среднем Поволжье // Вопросы археологии Урала. - Вып. 7. - Свердловск, 1967.

Генинг В.Ф. Очерки этнических культур Прикамья в эпоху железа. - Тр. КФАН СССР. - Казань, 1959.

Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары на Волге (Больше-Тарханский могильник). - М., 1964.

Древнетюркский словарь. - Л., 1969.

Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. - М., 1967. - Т. II.

Зограф А.Н. Античные монеты. МИА. - № 16. - М.-Л., 1951.

Иордан. О происхождении и деянии готов. - М., 1960.

Кляшторный С.Г. Древнетюркские рунические памятники. - М., 1964.

Кляшторный С.Г. Терхинская надпись // Советская тюркология. - Баку, 1980. - № 3.

Кнорозов Ю.В. Иероглифические рукописи майя. - Л., 1975.

Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. - М.-Л., 1951.

Массон В.М. Редкая среднеазиатская монета из собрания государственного Эрмитажа. - ВДИ, 1953. - № 2.

Мухамадиев А.Г. Древние монеты Поволжья. - Казань, 1990.

Мухамадиев А.Г. Антик чор алфавигына нигезлэнгэн язмалар // Мирас. - Казан, 1994. - № 7.

Орбели И.А., Тревер К.В. Сасанидский металл. - М.-Л., 1935.

Плетнева С.А. Хазары. - М., 1976.

Прокопий Кессарийский. История войн римлян с персами, вандалами и готфами // Записки историко-филологического факультета СПб. университета. - Ч. 1. - 1876.

Радлов В.В., Малов С.Е. Сутра “золотого блеска” // Библиотека буддизма. XVII. - Вып. I-VIII, СПб, 1913-1917.

Руденко С.И. Культура хуннов и ноинулинские курганы. - М.-Л., 1962.

Смирнов Я.И. Атлас древней серебряной, золотой посуды восточного происхождения, найденной в пределах Российской империи. - СПб, 1909.

Стеблева И.В. Поэтика древнетюркской литературы и ее трансформация в раннеклассический период. - М., 1976.

Толстов С.П. Монеты шахов древнего Хорезма и древнехорезмийский алфавит. - ВДИ. 4. - М., 1983.

Феофилакт Симокатта. История. - М., 1957.

Фрай Р. Наследие Ирана. - М., 1972.

Хакимзянов Ф.С. Язык эпитафий волжских булгар. - М., 1978.

Хвольсон Д.А. Известия о хозарах, буртасах, болгарах, мадъярах, славянах и руссах Абу-Али Ахмеда бен Омар ибн-Даста. - СПб., 1869.