МОЙ ПУТЬ В АВСТРАЛИЮ

Рустам ЮМАШ

Писать о себе очень трудно. Как сказала одна известная австралийская персона на презентации своей новой книги, публично исповедоваться хорошо для души, но плохо для репутации. А исповедоваться для татарской аудитории, наверное, вообще особый случай. Я бы даже сказал, несколько катарсическое предприятие.

Родная нация, как мать родная, требует рентгенологической ясности и глубокой душевной искренности. Татары - моя нация, моя большая семья. Может быть, звучит несколько патетически. Наверное, несколько сказывается восприятие эмигранта. Ностальгия, тоска по утраченному раю беззаботного детства, по старым многолетним привязанностям, как пуповина, связывают меня с Родиной. В общем, я чувствую себя несколько ранимо и сентиментально.

Как и мой отец, я сложился артистически-романтически чувствительным человеком, хотя и не без практической смекалки. Меня все же всегда тянуло больше в нематериальные области. Эта склонность, кстати, прослеживается в роду со стороны отца. Мой прадед был указным муллой в д.Норкино Балтачевского района Башкирии. Мальчишкой, прихватив коня, он убежал из дома, чтобы вопреки воле своего отца учиться в медресе. Впоследствии он стал указным муллой в родной деревне, где его отец, простивший блудного сына, построил ему мечеть. Рассказывают, что прадед во время голода в 1921 году спас многих людей в деревне, кормя их из своих запасов. Видимо, род был зажиточным.

Бабушка моя, Салима-нэнэй, говорила, что из навоза, образованного стадом моих предков, образовалась целая гора, которую называли по имени моего прапрадеда. В 30-х, когда начались сталинские гонения на религию и сельскую буржуазию, прадеда муллу раскулачили и посадили в тюрьму. Потом, правда, отпустили по причине преклонного возраста.

Свои дни он доживал в бане. Дом и мечеть отняли. Имущество было разграблено “до основания” теми же людьми, которых прадед спасал от голода. Через много лет нашелся у родственников старый прадедовский Коран, с заметками на полях, сделанными его рукой.

Семью в тех же роковых 30-х сослали куда-то валить лес. Бабушке было тогда 18 лет. С грудным ребенком на руках она чудом выжила, пройдя через многие скитания. Мой дедушка Аухат был вынужден скрываться на Украине по поддельным документам, работал, как многие татары, на шахте. Через несколько лет они воссоединились с моей бабушкой и перехали в Уфу. Дед здесь до самой пенсии работал на железной дороге.

... Бабушка моя, Салима-нэнэй, была личностью незаурядной и сыграла особую роль в моем духовном становлении. Думаю, что это через нее я унаследовал традиционные татарские мусульманские ценности, которые питают и сохраняют мою душу. Жаль, что я рос в советском круглосуточном детском саду, затем ходил в школу продленного дня, лишенный полноценного контакта с моей бабушкой. Жаль, что много существенного, что я мог у ней взять, было упущено. Но прошлое не изменишь.

Итак, меня всегда интересовали гуманитарные науки. Но после службы в армии я решил пойти в медицину. Более всего интересовался неврологией. После окончания Башгосмединститута в Уфе и интернатуры в 1991 в году по материальным соображениям я ушел из клиники в частный медицинский бизнес. Тогда-то и увлекся психотерапией. Сказались мои склонности. Мощным импульсом послужило участие в американском семинаре по интенсивным психотехникам интеграции сознания, основанных на связном дыхании (ребёфинг).

Это была отправная точка, с которых начался отсчет самых драматических изменений в моей жизни. Не вдаваясь в слишком личные подробности, скажу лишь, что после многочисленных тренингов и семинаров я был приглашен на 18-месячный курс по ребёфингу в Австралию. Помню, на небольшом собеседовании с представителем органов безопасности мне было сообщено, что до меня из Башкирии еще никто на такой долгий срок в капстрану не выезжал.

По приезду в центр Брефконнекшн прошел около 7 интенсивных семинаров, глубоко всколыхнувших моё сознание. Наступил период длительного осмысления реальности, поисков фактов, ответов. Мне удалось завязать тесную дружбу со многими австралийцами. Люди они весьма дружелюбные, хотя и у них есть проблемы. Особенно следует упомянуть Керри, австралийского психолога, ставшего мне близким другом, наставником и даже в чём-то вроде отца.

Это с его помощью мне удалось развить своё направление психосоматической терапии, как теоретически, так и практически. Вот уже 8 лет мы работаем бок об бок, помогая людям справиться с психологическими травмами и стрессами, конфликтами и личностными проблемами.

Сейчас я счастлив тем, что имею возможность заниматься любимым делом. Мой личный и профессиональный интерес к психотерапии и интенсивные попытки понять самого себя, человеческую психику и поведение, привели меня к осознанию необходимости самых широких знаний многих сторон жизни, в том числе своей родовой и национальной истории. Попытки понять себя, своих родителей, постепенно перерастают в систематический интерес к созданию более полной картины той семейной реальности, в которой я сложился как индивидуальность.

Слаб и ничтожен тот человек, который не знает своей культуры и не испытывает здоровой гордости за нее. Поэтому, наверное, я посвящаю много времени на истребление пассивного манкуртизма в себе.

Сабантуй в Аделаиде

Поездка в Аделаиду на Сабантуй в ноябре 1999 года стала для меня весьма знаменательным событием. Я как будто соприкоснулся с сокровенным древним духом наших предков. Сабантуй как бы принес моей душе заряд степного духа предков, который не истребят в татарах ни время, ни суровые испытания, ни искушения и лоск современной цивилизации.

Давно я так не радовался и не веселился на славу среди своих соплеменников. Грустно признаться, но это был мой первый сабантуй в жизни. Какое незабываемое впечатление! Словно забурлила в моих жилах удаль татарских джигитов! Звонкие и полные глубокой любви татарские песни, задорные танцы, веселые состязания, все это создало атмосферу истинного счастья и оставило неизгладимое впечатление.

Что еще может исцелить татарскую душу, как не Сабантуй? Я был очень глубоко тронут и очень признателен Татаро-Башкирской Ассоциации в Аделаиде за колоссальный труд и патриотический энтузиазм по организации фестиваля и музейной экспозиции.