О ЧЕМ ГОВОРЯТ НАРОДНЫЕ СКАЗКИ

Владимир АЛЕКСЕЕВ, Москва.

Одним из удивительных явлений народного искусства являются сказки. Их мир способен восхитить и ребенка и взрослого. Самыми древними из русских народных сказок являются сказки волшебные, то есть такие, в которых люди превращаются в животных или попадают в иной мир.

Уходя корнями в родовой строй, волшебные сказки сохраняют древние образы социальной организации, верования и обычаи народа, его историю. Иначе говоря, сказки просты и незатейливы только внешне. На самом же деле, в них часто заложено и глубинное содержание. Только такие отголоски древности далеко не всегда ясно заметны. Их поиск требует особого внимания. Посмотрим с этой стороны на русскую волшебную сказку “Царевна-лягушка”.

Прежде всего, следует отметить, что сказка эта, несомненно, возникла еще до крещения Руси. Единственным, что связано с христианством, является имя ее героя — Иван-царевич — но это позднее добавление. Можно полагать, что изначально героя называли просто — “младший сын”. Не пересказывая сюжет сказки, попробуем прочесть ее глазами человека, считающего, что сказка — это не вымысел, а описание действительно случившихся событий. Вот как она (сказка) будет тогда выглядеть.

* * *

“У одного человека было три сына. Повзрослев, стали они искать себе пару. Двое старших сыновей выбрали в жены девушек своего же народа, то есть славянок. А вот третий, младший сын привел к отцу девицу издалека, да еще из другого племени. Племя это жило в лесах, среди болот и, скорее всего, было близко к древним жителям Мещеры. Другими словами, невеста младшего сына могла быть мерянкой (из племени меря), мишаркой, мокшанкой или эрзянкой.

Отец был человеком уже немолодым и рассудил мудро: “Что ж, если полюбились друг другу, то и будьте супругами. Значит судьба вам такая. А то, что вы из разных народов — беды нет.”

Девушка была очень красивой и, возможно, даже являлась дочерью какого-либо татарского или мордовского князя, то есть по-русски — “царевной”.

К несчастью, старшие жены невзлюбили младшую. Она была моложе и красивее их и уже одним этим вызывала зависть. Кроме того, культура ее народа была выше славянской: царевна лучше готовила пищу, лучше шила и лучше танцевала. Наконец, для старших жен она была инородкой. Вот и прозвали они ее обидной кличкой “лягушка”, раз пришла к ним из болот и лесов.

Зависть жен старших братьев, да и самих братьев тоже, не давали младшему сыну жить спокойно и счастливо. Как ни старалась царевна-“лягушка” угодить отцу своего мужа, это только усиливало вражду к ней старших жен. Стоило молодой женщине выйти из дому в своем национальном платье, в своих украшениях, как все начинали показывать на нее пальцем, шептаться вослед или даже оскорблять. Не выдержал этого младший сын и однажды, оставшись в доме один, сжег все наряды жены. Думал, будет она ходить в том, в чем все ходят и не будут над ней и над ним насмехаться.

Вернулась царевна домой, а ее платья догорают в огне. “Что же ты наделал! — воскликнула она. — Не мог ты подождать еще немного, пока я не привыкну к вашим обычаям. Тогда бы я и сама стала одеваться по-вашему. А теперь, прощай. Ухожу я опять в леса, к своему отцу и к своей матери.” Сказала так и убежала...”

* * *

Таким образом, “Царевна-лягушка” представляется уже не просто вымыслом, а вполне правдивым рассказом об одной любви между мужчиной и женщиной, принадлежащих к разным народам. Их любви пришлось выдержать немало испытаний, но в конце-концов она победила зло.

Таковые события вполне могли иметь место, так как хорошо известно, что совместные браки славян с коренными жителями их земли были обычны. Все эти древние племена жили дружно, не враждовали и в конце-концов стали “взаиморастворяться” посредством смешанных браков.

Интересно, что западные славяне — поляки, словаки, чехи — знакомы с Бабой-ягой и Кощеем Бесмертным, но сказку о царевне-лягушке не знают. Соседства с финно-угорскими и тюркскими народами у них не было.

Вторая половина сказки “Царевна-лягушка” — это ее волшебная часть. В поисках жены младший сын попадает в царство мертвых (“тридесятое царство”) и встречает там свою давно умершую бабушку — Бабу-ягу. Как и всякие умершие предки, Баба-яга помогает своему внуку в поисках супруги. В отличие от Кощея-бессмертного, это совсем не злой, а добрый персонаж славянских сказок.

Затронутую тему можно попытаться развить и дальше. Было бы интересным узнать, нет ли среди сказок народов Мордовии такой, которая напоминала бы сюжет “Царевны-лягушки”. Другими словами, нет ли сказки, повествующей о замужестве мордовской или татарской девушки с мужчиной из славян. А может быть, напротив, есть сказки о том, как коренные жители Мордовии брали в жены славянских девушек?