МОЙ ПОБЕГ ИЗ СССР

Сабирджан БАДРЕТДИН

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Ворота открылись, и наша машина въехала на территорию отеля. Когда я вышел из машины, ко мне подошел усатый мужчина средних лет в синем костюме и заговорил по-английски с сильным акцентом:

- Добро пожаловать в наш отель. Я управляющий. - Он пожал мне руку. - Ваш номер на шестом этаже. Если вам что-нибудь понадобится или будут какие-то вопросы, сразу же свяжитесь со мной. Просто попросите мистера Акбала. - Он сделал знак стоящему рядом помощнику. - Пожалуйста, покажите ему номер.

Мы пошли к лифту и вошли в него. Пока мы поднимались, помощник объяснил мне, что отель разделен на три части. Верхний этаж для одиноких мужчин, второй этаж для одиноких женщин, а остальные этажи - для семей.

- Старайтесь не заходить на второй этаж, - сказал он мне, - мужчинам бывать там не подобает.

Когда мы поднялись на шестой этаж, он показал мне мой номер - от лифта третья дверь. Внутри номер выглядел очень просто: там было две кровати, два столика, свежие цветы и телефон. На стене была небольшая картина, на которой был изображен древний римский замок, построенный на территории Иордании в древние времена. Окно выходило во дворик, где на металлическом шесте развевался иорданский флаг.

Через несколько минут в комнату вошел элегантный, одетый по-европейски молодой человек. Он подошел ко мне, крепко пожал руку и сказал:

- Меня зовут Фнехир Зааль Мхавиш. Управляющий попросил меня помочь вам устроиться. - Он смотрел на меня с любопытством. - Я никогда в жизни не видел русского перебежчика, только читал в книгах и видел в кино.

- Я не перебежчик, - сказал я, - я просто беженец. Я обычный человек, а не высокопоставленный военный или государственный деятель.

Он недоверчиво посмотрел на меня.

- Я вам не верю, - сказал он шутливым тоном. - Вы, наверное, офицер КГБ или шпион. Скажите вашему начальству, что если они мне заплатят полмиллиона долларов, я буду работать на них.

Мы засмеялись. Лед был растоплен, и теперь мне стало легче общаться с ним.

Скоро в дверь постучали. Когда Фнехир открыл дверь, там стоял мальчик с подносом с едой на плече. Фнехир и я сдвинули два столика, поставили поднос и начали есть. Еда была непривычной для меня, но очень вкусной.

Фнехир был инженером, он приехал из другого города на временную работу в строительной компании в Аммане. Весь этаж был занят профессионалами, которые приехали из других городов и временно работали в Аммане. Я думал, что я пробуду в отеле только несколько дней или недель. Позже оказалось, что я ошибался.

Управляющий, мистер Акбал, объяснил мне, что отель расположен в дипломатическом районе Аммана. Поэтому меры безопасности здесь были необыкновенно жесткими - невозможно было даже погулять за территорией отеля без риска быть задержанным полицией. Любой человек без паспорта или иного документа немедленно арестовывался.

- У вас нет документов. Поэтому я попросил бы вас оставаться в отеле все время и никогда не выходить за ворота. Пожалуйста, гуляйте по территории, но не выходите за ее границы. Вы также можете прекрасно проводить время на крыше. У большинства зданий в Аммане плоские крыши, и их используют под детские площадки, или под что-нибудь еще. Вид с крыши нашего отеля очень красив.

И в самом деле, вид оттуда захватывал дыхание: весь город раскинулся на холмах, окружающих отель. Большинство зданий были двух или трехэтажные. Небоскребов во всем городе было не более пяти-шести.

В первую ночь я не мог заснуть. Предыдущий день был таким напряженным, что расслабиться было невозможно. Мои мысли унесли меня в Казань.

Как это все началось? В 80-х годах я работал художником на вертолетном заводе. Одновременно я изучал историю в Казанском университете. Понемногу я начал осознавать, что советская система была неправильной. Я слушал "Голос Америки" и программы BBC на английском языке, и знал, что происходило за пределами страны.

Я вспомнил лицо профсоюзной деятельницы, пухлой русской женщины с двойным подбородком. Я сидел в ее кабинете.

- Итак, вы хотели бы присоединиться к туристической группе для поездки в зарубежную страну? В этом году есть несколько путевок в Венгрию и Болгарию. Также есть одна путевка в ГДР. Куда бы вы хотели поехать?

Ранее я навел справки и знал, что некоторые западные посольства располагались на улице Унтен ден Линден в Берлине. Можно ли было сбежать в Берлине? Хмм... наверное, нет. Посольства должны быть окружены полицией.

- Также есть Вьетнам и Индия, - продолжала она. - Один из туристов, который хотел ехать в Индию болен и, возможно, откажется от поездки.

Что? Индия? Я не мог поверить своим ушам. Индия не сателлит Москвы и там есть западные посольства в столице.

- Я был бы не против посмотреть Индию, - сказал я, стараясь не выказать энтузиазма, который кипел во мне. Профсоюзная дама сказала, чтобы я пришел к ней через несколько недель, когда она точно будет знать, освободится ли путевка.

Следующие несколько дней я провел в библиотеке Казанского университета, где я изучал карту Нью-Дели в Советской энциклопедии. К концу недели я знал город так хорошо, что если бы меня высадили в центре Нью-Дели, до американского посольства я добрался бы с любой улицы даже с завязанными глазами.

Но когда я пришел в профсоюз несколько недель спустя, оказалось, что турист, который собирался отказаться от поездки в Индию, передумал.

- Не беспокойтесь, - сказала профсоюзная дама. - У нас есть несколько путевок в Сирию и Иорданию. Пять дней в Сирии и пять дней в Иордании - итого 800 рублей.

Я сразу же согласился.

В течение нескольких недель мне надо было пройти собеседование с тремя группами чиновников: в местной комсомольской организации, в райкоме, и в своем профсоюзе. Каждый раз члены группы задавали мне вопросы типа:

- Что бы вы сказали, если бы кто-нибудь за границей спросил вас о жизни в Советском Союзе?

Или:

- Как бы вы отреагировали на лживую капиталистическую пропаганду об отсутствии свободы в Советском Союзе?

Или:

- Ваша обязанность, как советского гражданина, распространять правду о нашей родине. Как вы видите свои обязанности с этой точки зрения?

Я отвечал им так, как они того ждали от меня:

- В свете решений последнего пленарного заседания ЦК КПСС, и принимая во внимание решения 12-го Всемирного конгресса молодежи и студентов в Москве, моей обязанностью является решительно противостоять капиталистической пропаганде, распространяемой западной прессой и объяснять людям в зарубежных странах, особенно сверстникам, что СССР является первой социалистической страной, где рабочие и крестьяне свободны от эксплуатации и угнетения.

Я прицепил комсомольский значок на лацкан пиджака и старался выглядеть как комсомольский активист.

Мои воспоминания были внезапно прерваны мусульманской молитвой, передаваемой над Аманом десятками громкоговорителей. Я сразу осознал, что я уже не в Советском Союзе, не в Казани. Это была зарубежная страна, со своими обычаями, историей, традициями... Что происходило в этой странной, экзотической стране?

Многолетний лидер Иордании, король Хусейн, был занят борьбой с исламскими фундаменталистами, которые становились все более активными в Иордании... В 1985 году Заид Рифай стал новым премьер-министром страны... Маргарет Тэтчер, во время своего визита в Амман, 20 сентября подписала контракт на поставку оружия на 350 миллионов.

Отношения Иордании и США немного ухудшились после того, как в начале 1984 года король Хусейн подверг критике политику США на Ближнем Востоке. Тем не менее, они заметно улучшились после выдвижения совместной иорданско-палестинской мирной инициативы в начале 1985 года. В октябре 1985 года сенат США проголосовал за замораживание поставок военных самолетов и других видов вооружений в Иорданию. Это решение вызвало напряженность между правительствами США и Иордании. Я не знал, повлияют ли эти разногласия на мое дело, но, тем не менее, я тщательно следил за материалами об отношениях Иордании и США. Я читал статьи в "Джордан Таймс", которую мне каждое утро приносил Фнехир.

В течение нескольких дней Фнехир представил меня всем своим друзьям, которые занимали остальные комнаты на 6-ом этаже. Сначала они называли меня "русский". Но когда я прочитал одному из моих соседей мусульманскую молитву на арабском языке, слух о том, что я мусульманин, распространился по всему этажу, и их отношение ко мне сильно изменилось. Мои соседи стали относиться ко мне, как к своему. Они принесли в мою комнату телевизор и часто приглашали меня присоединиться к ним для обеда или разговора.