КАК ТАТАРИНУ СТАТЬ ТАТАРИНОМ?

От редактора.

В Интернете при нашей газете с 21 февраля появилась первая русскоязычная конференция по татарским вопросам.

Там участвуют татары со всего мира, неравнодушные к проблемам своего народа и языка.

Факт, что сейчас подавляющее большинство татарской интеллигенции гораздо лучше владеет русским, чем татарским. Интеллигенты из зарубежных татар также обычно владеют местными языками (английским, турецким) лучше, чем татарским.

Использование русского языка при обсуждении татарских вопросов вовсе не грех и не кощунство, как полагают некоторые русофобы. Бороться надо за свой татарский язык, а не против русского.

Вот один из примеров нетерпимости. Один молодой человек из Ташкента обратился по-русски в Татарскую дискуссионную группу (ТМГ) с просьбой дать адреса татарских общин в США и Австралии.

Один из участников ТМГ (судя по языку и транслитерации татарских слов, это молодая женщина, не так давно выехавшая из Татарстана, я даже догадываюсь, кто это) вот так ответил ему:

Dungiz!!! Bashta Tatarcha soylesherge oyren. Annari Australia turinda uylarsin. Monda sinnen bashka da mankortlar kup.

Hormet belen, Koala efende Ayuyev.

Это уродливое отношение к русскому языку и ненависть к русскоязычным пронизывает послания многих участников ТМГ.

Например, некий Ихсан Йокуш, поздравляя всех с праздником Рамазан и сокрушаясь о бедах чеченского и уйгурского народов, добавляет:

"Это вина наших предков, что они не стерли с лица земли русских, когда они способны были это сделать в славные дни Бату-хана и Субутай-баатура."

Тем не менее многие, даже не умея разговаривать по-татарски, все равно считают себя татарами.

Вот этой проблеме самоидентификации и была посвящена одна из первых тем нашей конференции. Одним из первых высказался по этому поводу молодой ученый из Кургана Вадим Исламутдинов.

Вадим в 1996 г. с отличием закончил Курганскую сельскохозяйственную академию. Остался работать преподавателем на кафедре вычислительной техники и информатики, впоследствии перевелся на кафедру организации предпринимательства и маркетинга. Пишет диссертацию на тему: "Повышение эффективности обслуживания сельскохозяйственных товаропроизводителей машинно-технологическими станциями".

Я попросил Вадима рассказать более подробно о себе и задал ряд вопросов. Вот что он ответил.

26 февраля 2000 г. 15:41

Я родился в селе Яланское Сафакулевского района Курганской области. Когда мне было три года, мы переехали в райцентр. Мы часто ездили в село Карасу (по-русски Карасево) к бабушке Галия-нэнэй. Мы - это мама, Лилия Камил кызы, отец, Фаруар Мужип улы, и брат Роберт. Карасу расположено недалеко от Сафакулева, в 16 километрах, и мы постоянно ездили к бабушке в баню, пока не построили свою.

Моя бабушка со стороны отца, Атия-нэнэй, постарше и умеет читать арабскими буквами, я тоже, было дело, учился арабской графике.

Трудно сказать, когда я четко осознал, что я татарин. Это был длительный процесс. Первое яркое воспоминание, связанное с национальной принадлежностью, осталось у меня с 6 лет, когда меня летом отправили к Галия-нэнэй на сенокос на целый месяц. Первое, что меня озадачило - трудность общения (няняй бар нярсяне тик татарча айта). Раньше мы бывали в Карасу лишь наездом, на день-другой, и этот вопрос меня не волновал - всегда можно было спросить перевод у мамы. А теперь хочешь чего-то, будь добр понять, что тебе отвечают, да и сам старайся отвечать по-татарски - быстрее поймут. За этот месяц в меня были заложены основы татарского языка. Мама, приехав за мной, сильно удивилась тому, как я стал довольно сносно выражать свои мысли на родном языке.

Второе воспоминание о национальном - это Сафакулевская школа. Хотя там удельный вес татар и башкир был 60-70%, но мало кто знал родной язык. Свой язык знали в основном дети колхозников (на окраине Сафакулево был колхоз, и дети оттуда ходили за 2-3 километра). Они в большинстве своем плохо учились, так как слабо знали русский язык. Некоторые учителя ругали их за разговоры на родном языке, считая, что они матерятся. Поэтому школа дала только отрицательное в плане идентификации себя как татарина.

Но она же заставила заинтересоваться своей историей - пресловутая Орда. Спасибо родителям, была у нас и соответствующая литература, и сами они многое объясняли. Много говорил о родном языке отец, постоянно напоминая, чтобы дома общались на татарском, но тут же сам забывался и переходил на русский. Читать нас никто не учил, это плохо, хотя книги были.

Мама же могла говорить, не сбиваясь на русский, и довольно красиво. Но учить языку не пыталась. Музыку народную мы с братом не уважали, так как не понимали, о чем поют казанские певцы, да и качество записей оставляло желать лучшего.

В институте проблемы на национальной почве были небольшими. Иногда национальность отражалась на оценках по ряду предметов. Бывали придирки со стороны однокурсников - русский я знал в основном литературный и уголовно-городских словечек не понимал, за что слыл тормозом, правда, недолго - до 2 курса. Больше проблем было от чеченцев, все пытались включить в орбиту своих интересов. Самое тяжелое - когда один, нет земляков, нет соплеменников. Попытался прибиться к казахам, потом понял, что лучше быть самому по себе.

Институт дал толчок к изучению родного языка - благодаря урокам английского - он мне давался легко. К концу второго курса испытал чувство вживания в английский язык, хотя раньше думал, что мне это не дано. Это чувство привело к мысли о том, что просто надо сесть и прочитать большую книгу на другом языке и научишься (как Паганель). Что и попытался осуществить - на каникулах взял роман "Белые цветы" Абдрахмана Абсалямова (уроженца Мордовии. - Прим. ред.), посадил маму рядом и стал читать и тут же переводить. Первые 100 страниц тяжело было, а потом ничего, разошелся, появилось чувство, что не читаешь, а смотришь кино, даже мыслить временами стал на татарском, особенно во сне.

Вот такой у меня личный опыт приобретения (возвращения?) родного языка.

О проблеме самоидентификации татар - проблема есть, я согласен с теми, кто считает, что самосознание формируется в подростковом возрасте - музыка, кино (когда смотрели про русских богатырей - невольно становились на их сторону). Лишь единицы способны самостоятельно избавиться от этих наслоений, у остальных остается чувство неполноценности, пусть подсознательно. А с таким чувством учить родной язык не станешь, всегда найдется оправдание.

Большое значение имеет сохранение деревенского татарского уклада, поскольку только там сохраняются традиции, да и горожане обычно имеют меньше детей.

Насчет поощрения, может быть, это путь, но требует больших средств, и еще вопрос - кого надо поощрять - детей или их родителей.

Отношение к русскому языку. Я в некотором роде завидую русским и их языку за его восприимчивость - все иностранное впитывает и не теряет себя. Нам не стоит бояться современных "русских" слов, надо переваривать их, может быть, провести реформу, чтобы заимствованные русские слова писать так, как произносим, по нормам татарского языка, а не так, как пишется по-русски.

Много для развития татарского языка может дать Интернет, особенно, если появится татарская кодовая страница, электронная почта, чаты. Слышал о скором переходе татарского языка на латиницу. Не одобряю, не все смогут переучиться, лучше бы было равноправное хождение обеих версий, какая приживется, та и останется.

Спасибо интернетовскому сайту вашей газеты, это единственное место, где я встретил понимание именно наших проблем - проблем татар, живущих за пределами Татарстана.