«ТАТАРСКАЯ ГАЗЕТА»

ВЕБ-ЭКСКЛЮЗИВ


ТАТАРСКИЙ НЬЮ-ЙОРК

Сабирджан БАДРЕТДИН

В Нью-Йорке живет около восьми миллионов человек. Сколько среди них татар – одному Аллаху известно. Однако можно с точностью сказать, что не менее нескольких сотен (не включая в это число крымских татар, которых тут тысячи). Можно предположить, что подавляющее большинство татар в Нью-Йорке не участвует в работе татарских организаций и даже не знает об их существовании. Более того, большинство татар, скорее всего, даже не подозревает о существовании других татар в городе.

Вид на Манхеттэн - статуя Свободы и башни-близнецы уничтоженного 11 сентября

Вид на Манхеттэн - статуя Свободы и башни-близнецы уничтоженного 11 сентября 2001 года Всемирного торгового центра. Картина Рустама Нура

“Когда я впервые сюда приехал, мне казалось, что я был единственным татарином в Америке” – эти слова мне приходилось слышать уже много раз от самых разных людей. Новоприбывшие татары часто удивляются, узнав о том, что организация волжских татар существует здесь еще со времен второй мировой войны. У нашей организации, которая называется American-Tatar Association, есть даже свое здание, где обычно проходят встречи, вечеринки, собрания, религиозные мероприятия и т.д. Кроме American-Tatar Association, в городе существует и отдельная организация молодых татар, сравнительно недавно прибывших из России. У нее пока нет ни названия, ни своего помещения. Но об этом чуть позже.

Моя сокровенная мечта – неожиданно услышать татарскую речь в Нью-Йорке. Причем не по телефону и не в гостях у моих татарских друзей, а именно случайно, неожиданно, на улице, от совершенно незнакомых людей. Русскую речь на улицах Нью-Йорка можно услышать довольно часто. А вот татарскую речь мне еще не приходилось слышать. Хотя припоминаю случай, когда мне показалось, что две незнакомые женщины на одной из авеню Манхеттэна разговаривали по-татарски. Услышав знакомые интонации, я сразу встрепенулся, но прислушавшись, я понял, что это была турецкая речь. В другой раз мне послышалось, что какой-то темнокожий мужчина на улице громко кричал по-татарски: “Унбер алла! Унбер алла!” (по-русски это буквально означает “одиннадцать богов”).

“Что? – недоуменно подумал я. – Одиннадцать богов? Что за чушь?” Я долго смеялся, когда до меня дошло, что иммигрант из Пакистана, торговавший на углу одной из улиц дешевыми зонтиками, зазывал прохожих на ломаном английском: “Umbrella! Umbrella!”

Я впервые приехал в Нью-Йорк в 1986 году, и в тот же год начал работать в татарской службе Радио Свобода – Радио Азатлык. Американским корреспондентом Радио Азатлык в то время был сухощавый старичок по имени Анвар Галим. Это был первый татарин, с которым я встретился в США. Мистер Галим был более или менее типичным представителем послевоенного поколения татар Нью-Йорка. Попав в плен к фашистам и не захотев провести остаток своей жизни в сталинских застенках после своего освобождения, он после войны жил в Западной Германии, а затем перебрался в США. В Нью-Йорке он жил со своей собакой по кличке Муки. Человек консервативных взглядов, он был членом республиканской партии и поклонником президента Ричарда Никсона. Галим владел в совершенстве немецким и английским языками, часто писал гневные письма в редакции американских журналов и газет, критикуя политику демократической партии.

В том же году я встретился с пожилой татарской супружеской четой – Абдуллой и Рокыей Вафалы, которые жили в пригороде Нью-Йорка, на Лонг-Айленде, в двух часах езды от Манхеттэна. Я прожил пару недель в их доме, набитом татарскими книгами, пластинками и сувенирами, привезенными из Казани во время многочисленных визитов в Татарстан. Полный, страдающий одышкой Абдулла Вафалы вышел на пенсию, проработав инженером и учителем в местном колледже. По его проектам было построено несколько мостов на Лонг-Айленде. Его глаза наполнялись слезами, когда он слушал татарскую музыку. Он мог часами говорить о татарской культуре, языке, истории. Любая другая тема быстро наскучивала ему и тогда он почти мгновенно засыпал в своем кресле.

Рокыя-апа пекла замечательные татарские блюда и настаивала на том, чтобы в доме звучала лишь татарская речь. Однажды я спросил мистера и миссис Вафалы: “А не хотелось ли бы вам вернуться в родные края, раз уж вы так сильно скучаете по всему татарскому?” Они посмотрели на меня, как на сумасшедшего. “В Россию? Зачем? Кому мы там нужны? И вообще, до тех пор, пока русские командуют над татарами, о возвращении не может быть и речи” – ответила Рокыя-апа. “Пусть уж лучше мои внуки вырастут свободными, гордыми людьми, чем людьми, привыкшими все делать с оглядкой на русских.”

Рядом с четой Вафалы, в соседнем доме на Глэн-авеню, жил Гайса абый со своей женой-немкой. Он был похож на мужика из татарской деревни. Очень простой и веселый старикашка, гордившийся тем, что мог без очков водить машину в свои 80 с лишним лет и при этом легко найти любую улицу в Нью-Йорке. “Минем очен Нью-Йорк – ул бер зур авыл кебек, hэр почмагын, hэр урамын уземнен бармакларым кебек белэм” – любил повторять он. – Для меня Нью-Йорк как большая деревня, я знаю каждый его уголок и каждую улицу”. “А что вы думаете о США?” – задал я ему однажды довольно глупый вопрос. “Америка похожа на большого, глупого ребенка, – ответил Гайса абый, – делает очень много глупого и плохого, но без злого умысла”.

Так как несколько домов на Глэн-авеню принадлежало татарам, местные жители эту авеню между собой в шутку называли татарской деревней. “Авылыбызга тагын килегез!” (Приезжайте в нашу деревню еще!) – обычно говорил Гайса абый на прощание. Анвера Галима, Абдуллы Вафалы, Гайсы абый, как и многих других татар старшего поколения, теперь уже нет в живых.

Город Нью-Йорк состоит из пяти больших частей. Манхеттэн можно сравнить с сердцем города – это сравнительно небольшой остров, где сосредоточено большинство бизнесов, концертных залов, музеев, небоскребов и многих других интересных вещей. Бруклин – это часть города, где живет много иммигрантов, в том числе и из России. В местечке Брайтон-Бич звучит в основном русская речь. Статен-Айлэнд – это островок, чуть поменьше, чем Манхеттэн. Там нет ни одного небоскреба. Большинство жителей – владельцы своих частных домов. Это самая консервативная часть города, где жители почти всегда голосуют за республиканцев. В Бронксе же, наоборот, живет много американцев африканского и латиноамериканского происхождения, которые чаще всего голосуют за демократов.

Ну, и наконец Квинс – часть города, интересная для меня тем, что в ней сосредоточено большинство татар. Татары живут в микрорайоне, называемом Колледж-Пойнт (College Point). Там как раз и располагается здание Американо-Татарской Ассоциации. Колледж Пойнт находится рядом с аэропортом Ла-Гуардия, названном так в честь бывшего мэра города. Многие татары, которые живут в этом микрорайоне, всю жизнь проработали в аэропорту и, выйдя на пенсию, получили льготы, которые позволяют им покупать авиабилеты со скидкой. Поэтому эти татары довольно часто путешествуют по США и по миру.

В первый же год после моего приезда в Нью-Йорк я побывал на одном из вечеров, организованных татарской общиной. В здании собралось человек 60-70, в основном пожилые люди, а также небольшое число парней и девушек. Люди сидели за длинным столом, накрытом яствами. Слышалась татарская речь вперемежку с английскими и турецкими словами (многие прибыли в США через Турцию). Кто-то спел татарскую народную песню, кто-то сыграл на пианино, кто-то сделал объявление об организации автобусной поездки в Атлантик-Сити (там находятся игорные дома). Было сразу видно, что собрались люди, которые знают друг друга уже много лет, которые дружат семьями и для которых подобные вечеринки являются лишь поводом для того, чтобы собраться, поболтать, посплетничать, обменяться новостями, попить чайку, покушать чак-чак и после этого беспечно разойтись по домам. Сразу бросилось в глаза то, что молодежь держалась несколько отдельно от старшего поколения. В то время, как пожилые старались говорить по-татарски и были увлечены происходящим, молодые болтали между собой по-английски и почти не обращали внимания на то, что делали их “предки”.

В самый разгар вечера один молодой парень неожиданно предложил своим друзьям: “Давайте съездим в Манхеттэн, пошляемся там по барам?” Вся молодежь с энтузиазмом согласилась. Через пять минут на вечеринке не осталось ни одного человека моложе сорока пяти лет.

С 1989 года в вечеринках, устраиваемых в American-Tatar Association, начали регулярно участвовать Рустам и Гата Камские. Татарская община встретила их довольно радушно и старалась помочь им, чем могла. Я начал переписываться с Камскими еще задолго до того, как они перебрались на Запад, поэтому мне были известны основные факты шахматной карьеры татарского вундеркинда. Журналистка Юлия Тролль, работавшая в самой большой в Америке русскоязычной газете “Новое Русское Слово”, провела интервью со мной о Камских. Мне хотелось представить их американской аудитории в наиболее позитивном свете. Статья с моим интервью была озаглавлена “Ферзевый гамбит по-татарски”. Впоследствии я узнал, что статья получила довольно широкий резонанс в русскоязычной общине Нью-Йорка.

Говоря о знаменитых татарах Нью-Йорка, необходимо упомянуть в первую очередь Рудольфа Нуреева – величайшего мастера балета всех времен и народов. Каждый раз, когда я прохожу мимо знаменитого здания “Дакота,” которое расположено на пересечении 72-й улицы и авеню Центральный Парк-запад, я вспоминаю о том, что в нем когда-то жил (и даже занимал целый этаж) мой знаменитый соплеменник. (В этом же здании жил Джон Леннон, а сейчас живет Йоко Оно). Квартира Нуреева в “Дакоте” была похожа на музей изобразительного искусства: скульптуры, картины известных мастеров живописи, гобелены, редчайшие образцы антикварной мебели, и тому подобные реликвии отражали высочайший вкус и изысканность их владельца. После его смерти все содержимое квартиры было распродано на аукционе. Несколько лет назад мне довелось побывать на выставке, предшествовавшей аукциону и на самом аукционе, организованном компанией “Кристиз”. Я специально туда пришел, надеясь познакомиться с сестрой Рудольфа – Розой Нуреевой-Франсуа и ее дочерью Гузелью, или хотя бы увидеть их. Однако, мне так и не удалось повидать их. В ходе аукциона содержимое квартиры Нуреева было оценено примерно в 9 миллионов долларов. После многолетней судебной тяжбы по поводу многомиллионного наследства Рудольфа Нуреева (которое в целом оценивается, по некоторым источникам, примерно в 80 миллионов долларов, включая стоимость его острова в Средиземном море и нескольких домов в разных странах Европы со всем содержимым) балетные фонды, которым он якобы завещал все свое наследство, получили львиную часть состояния. Сестры Нуреева остались почти ни с чем.

Среди американских татар по своему богатству с Рудольфом Нуреевым может сравниться только Орхан Садык-хан, один из директоров компании PaineWebber. Настоящая фамилия Орхана Садык-хана – Идриси. Он – родственник того самого доктора Идриси, который до второй мировой войны издавал престижный медицинский журнал в Германии, и который носил передачи Мусе Джалилю, когда поэт сидел в Моабитской тюрьме (см. книгу Рафаэля Мустафина “По следам оборванной песни”). Президент Всемирной Лиги Татар (а ныне – “почетный” президент) Али Акыш однажды посоветовал мне встретиться с Орханом Садык-ханом. Получив от Акыша контактную информацию, я позвонил Орхану. Встреча была довольно короткой и произошла в штаб-квартире компании PaineWebber, на 14-м этаже. В тот день он был простужен и говорил лишь шепотом. Я с трудом его понимал, хотя говорил он со мной на чистейшем татарском языке. Гораздо более интересным был мой разговор с одной из его секретарш. Миловидная американка доверительно рассказала мне, что у ее босса довольно тяжелый характер и что когда он находится в особо плохом настроении, он может даже накричать на своих подчиненных.

“А он не боится потерять свою должность из-за этого?” – спросил я ее, – “ведь в Америке очень строго следят за соблюдением профессионального этикета.” Она мне ответила примерно так: “Господин Садык-хан отвечает за организацию корпоративных слияний с более мелкими компаниями, иными словами, за покупку этих компаний, в результате чего PaineWebber получает огромные прибыли. Без него цена акций нашей компании сразу бы упала. А этого руководство компании никогда не допустит.”

Из татар Нью-Йорка моим особым уважением пользуется профессор Вил Мирзаянов – знаменитый ученый, один из ведущих специалистов по химическому оружию, неустрашимый борец за демократию в России и за независимость Татарстана. Мне импонирует его идеализм. В то время, как многие наши соотечественники гоняются за “длинным рублем,” то бишь за долларом, Вил Мирзаянов отдает себя гораздо более благородным занятиям: преподает, пишет книги, пишет статьи для татарских, российских и американских газет, дает интервью радио и телекомпаниям, работает над своим сайтом, участвует в интернет-форумах и т.д. Он – достойный сын своего народа.

А что можно сказать о молодом поколении татар, прибывших сюда из России? Самый известный среди них – молодой художник Рустам Нур. Газета «Нью-Йорк Таймс» назвала его “наиболее успешным коммерческим художником города.” Есть и много других, пусть и не столь знаменитых, молодых татар. Молодая женщина по имени Лилия (фамилию называть не буду) в течении пары лет почти единолично организовывала собрания и вечеринки молодых татар из России. Каждый раз собиралось несколько десятков молодых татар, в основном супружеских пар. Однако, частично из-за пассивности татар, частично из-за нехватки времени, в последнее время такие встречи стали редкостью. Кроме того, среди молодых иммигрантов-татар не было единодушия по поводу того, собираться ли им отдельно от татар-старожил, или же проводить мероприятия вместе. Причиной разногласий было то, что молодым татарам легче говорить по-русски (тем более, что у многих есть супруги других национальностей), в то время, как пожилым татарам Колледж-Пойнта легче изъясняться друг с другом по-английски, по-турецки или по-татарски. Эта дилемма до сих пор еще не разрешена.

Когда молодые российские татары собираются отдельно, им приходится арендовать помещения. А это обходится недешево. Если же они присоединяются к татарам-старожилам, то им приходится подчиняться традициям, существующим в American-Tatar Association. Например, старикам не придет в голову слушать песни Алсу или Земфиры (“зачем слушать русскую музыку, когда можно послушать старинные протяжные татарские народные песни?”) Ну и так далее... Короче, конфликт поколений. Молодые татары, родившиеся и выросшие в США, к сожалению, не могут служить связующим звеном между этими двумя группами, так как татаро-американская молодежь в основной массе ассимилировалась. Вся надежда на то, что татары, прибывшие из России, постепенно утвердятся в США, сохранят свою национальную идентичность и приобретут финансовые возможности для создания материальной основы новой татарской общины.

Адреса волжско-татарских организаций в США:

American-Tatar Association, Inc. 20-09 College Point Blvd. College Point, N.Y. 11356

American Turco-Tatar Association P.O.B. 1728 Burlingame, C.A. 94010


© «ТАТАРСКАЯ ГАЗЕТА»
E-mail: irek@moris.ru