ВЕБ-ЭКСКЛЮЗИВ
СТАТИСТИКА ЗНАЕТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ МЫ ДУМАЕМ А.М. ЮЛДАШБАЕВ, кандидат философских наук Среди определенных кругов татарских и башкирских интеллигентов стенания, с одной стороны, и шумный восторг, с другой, по поводу результатов переписи населения 1989 года длились более десяти лет. Что их ожидает в ближайшее время? Успокоятся? Продолжат в том же духе? Поменяются местами? Это зависит от итогов переписи 2002 года, которые должны появиться в самое ближайшее время. Создается впечатление, что народы наши, особенно та ее часть, которая прочно смешалась и неразрывно породнилась, записываясь то татарами, то башкирами, издевается над своими умниками, сумевшими безнадежно заблудиться между двух берез средь бела дня. Насколько мудр народ, и насколько суетливы и легковесны мы, считающие себя учеными и интеллигентами, отражается и во всезнайке статистике, если взглянуть на нее трезвым, незашоренным взором. Обратимся к итогам переписи населения Российской империи 1897 года. Распределение населения Уфимской губернии по родному языку
Цифры таковы, что людей, полвека трубящих об административном насилии в Башкирии над татарами во время переписей, когда их заставляют записываться башкирами, должна хватить кондрашка. Получается, что царские переписчики в «пользу» башкир действовали еще круче, чем советская администрация Башкирии! Но все знают, что в тот исторический период губернские власти к языкам инородцев проявляли полное равнодушие, граничащее с презрением. Некоторые царские чиновники могли себе позволить называть их «собачьими наречиями», которых надо как можно быстрее вытравить. Но сами народы к родному языку относились диаметрально противоположным образом. В этом их мудрость и величие. Нетрудно представить реакцию и «патриота» башкирского языка, который глядя на эти цифры и учитывая, что тогда никакого административного ресурса в пользу башкир не существовало, воскликнет: «Вот видите, в конце XIX века подавляющее большинство в Уфимской губернии говорило на башкирском, а не на татарском языке, а затем произошла тотальная татаризация!» При этом он будет исходить из того, что в то время мензелинский башкир говорил на языке, более близком к языку бурзянца, чем казанца. А его татарский оппонент будет доказывать обратное. Так черно-белое мышление, замешанное на низкопробной политике, будет запутывать вопрос, требующий спокойного, трезвого анализа. Всеимперская перепись 1897 года, как и все предыдущие (ревизские сказки) и последующие советские переписи, имела свои особенности. Одной из них было то, что программа этой переписи не содержала вопросов, определяющих национальность опрашиваемого, имела и ряд других, с нашей точки зрения, «недостатков». Но по определению родного языка опрашиваемых вопросник этой переписи более совершенен и превосходит программу 2002 года, вот в чем парадокс. Теперь попытаемся ответить на вопрос, почему из 1145739 татар, тептяр, мишар и башкир, проживавших тогда в Уфимской губернии, 78,5 процента родным языком считали башкирский. Обратимся к поуездным данным переписи: Данные по родным языком (в процентах)
В Мензелинском уезде 32,4 процента населения родным языком признали башкирский, 32,1 — татарский и тептярский. В соседствующем Белебеевском уезде доля признающих родным языком башкирский достигает 53,8 процента. Не так велика доля тех, кто родным считает татарский, мишарский и тептярский — 13,5 процента. И в Стерлитамакском уезде ситуация близка к Белебеевскому: башкирский родным считают 35,4 процента, а татарский, мишарский и тептярский — 11,2 процента. А в Бирском, Златоустовском и даже в Уфимском уездах доля татароязычного населения незначительна. И эта картина, удивительная с точки зрения сегодняшней ситуации, проливает свет на многое. Прежде всего следует правильно представить общую языковую ситуацию среди тюркских народов России в конце XIX века. Духовенство, интеллигенция, шакирды, более или менее регулярно читающая публика российских тюрков (не более 10% населения среди казанских и крымских татар, мишар и тептяр, гораздо меньше среди башкир, сибирских татар и среднеазиатских народов) читали на тюрко-татарском (чагатайском) литературном языке в основном литературу религиозного содержания. Но не только простой люд, но и читающая публика на вопрос о родном языке имели в виду не литературное тюрки, а язык матери. Поэтому они на вопрос о родном языке отвечали: мишарский, тептярский, башкирский, т.е. указывали на то наречие, которое впитали в семье с молоком матери. Но при этом не следует думать, что наречие Мензелинского тептяря было таким же, как и у Учалинского. Первое было близко к наречию казанского татарина, а второе — к говору зауральского башкира. Эта диалектная пестрота была присуща тогда и языку татар, и языку башкир, и особенно мишар, которые расселились на громадной территории от Башкирии почти до Подмосковья. Естественно, что к концу XIX века язык мензелинских башкир за несколько веков совместной жизни с татарами стал более близок к диалекту казанцев, а на вопрос, насколько их язык в XVI веке был близок к диалекту бурзянцев, мы ответа, увы, уже не получим. Но фактом является то, что в самом конце XIX века мензелинский башкир свое наречие отличает не только от литературного тюрки, но и от наречия рядом живущего татарина, каким бы ничтожным не было это различие. Речь в данном случае идет, прежде всего, о сохранении национального самосознания мензелинских башкир. И любой добросовестный исследователь не может игнорировать этот факт. В этот период даже в Белебеевском и Стерлитамакском уездах процентная доля населения, считающего родным татарский, была незначительной, а в Бирском, Уфимском и Златоустовском — просто ничтожной. Чрезвычайно интенсивные этнические процессы начались в бурлящей России начала XX века. Как же они отразились в вездесущей статистике? К сожалению, наши историки и этнографы мало внимания обращают на один великолепный источник, именуемый «Крестьянские хозяйства Уфимской губернии». Подворная перепись 1912-1913 гг., где нашли отражение не только количество скота, размер земельного надела и посевов всех крестьянских дворов губернии, но зафиксирована также национальная и сословная принадлежность крестьян.
Процентная доля славянского населения меньше, чем в 1897 году, так как в данной подворной переписи не учтено городское население (4 %), в котором славяне составляли большинство. По сравнению с 1897 годом доля башкир уменьшилась, а татар заметно увеличилась. Тому есть несколько причин: 1) усиление переселенческого движения крестьян в Башкирию с западных губерний. Во многих волостях коренные жители оказались в меньшинстве, что также способствует их ассимиляции; 2) этому же способствовало возросшее воздействие татарской литературы и культуры, стремительно расцветающей трудами блестящей джадистской интеллигенции во главе с такими выдающимися деятелями как Гаяз Исхаки, Габдулла Тукай, Мажит Гафури, Галимжан Ибрагимов, Риза Фахретдинов, Садри Максуди, Заки Валиди, Шамиль Бабич и десятков других писателей, журналистов, ученых (перед которыми сегодняшняя татаро-башкирская интеллигенция имеет весьма Љскромный вид). Представляют большой интерес поуездные данные по национальному составу населения по данным «подворной переписи 1912-1913 гг.». Национальный состав населения по уездам (в процентах)
* У читателя, особенно у специалистов, может возникнуть естественный вопрос, почему не выведены в отдельную строку поуездные данные о процентных долях нерусских народов. Объяснение заняло бы слишком много места, поэтому отвечу кратко: чрезвычайной трудоемкостью подсчетов. По предыдущей таблице видно, что по губернии (кроме украинцев и белорусов, включенных в число русских) они составляют 9,1 процента населения. В сравнительно густонаселенном Мензелинском уезде по сравнению с 1897годом существенных изменений не произошло. Не следует забывать, что в подворной переписи 1912 года учтены лишь крестьянские хозяйства. В Уфимской губернии городское население в 1897 году составляло 4, а в 1913 году — 5 процентов. Вне всякого сомнения, мензелинские башкиры по языку и культуре были наиболее близки к местным татарам, но свое национальное самосознание, основанное на их вотчинных правах на землю и на исторических воспоминаниях, сохраняли. И они, когда это право после революции потеряет смысл, а уезд окажется в составе Татарстана, стремительно ассимилируются. Таблица показывает, что в Белебеевском, Бирском, Уфимском и Стерлитамакском уездах еще до революции начинается достаточно быстрый процесс уменьшения процентной доли башкир и увеличения доли татар, что объясняется, в основном, как уже говорилось выше, увеличением числа татарских переселенцев и ассимиляцией части башкир. Чтобы понять, насколько притягательна была Башкирия для татарского крестьянства, приведем поуездные данные об обеспеченности крестьянства надельной землей.
Обеспеченность надельной землей татарских крестьян Казанской и других населенных татарами западных губерний была намного хуже, чем в Мензелинском уезде. У башкирского крестьянства даже после 2-3-вековой жестокой колонизации в наделе земли было в 2-3 раза больше, чем у других крестьян. И родственные по языку и культуре татары стремились в эти края, зная, что вчерашний кочевник легко и дешево продает и сдает свои земли в аренду, не умея ею толком пользоваться. Правда, о мензелинских и значительной части белебеевских башкирах этого сказать нельзя. Они не только в культурном отношении, но и в хозяйственной жизни не уступали ни местным, ни вновь прибывшим татарским переселенцам. Итак, смешение и языковое сближение башкир и татар, происходившее в течение двух-трех веков, в начале ХХ века в силу ряда экономических, социальных и культурных процессов приобретает стремительный характер и одним из результатов которого является ассимиляция части башкир. Этот процесс, как увидим дальше, не только не прекращается, но и усиливается в советское время. Следующая таблица, составленная на основе советских переписей, проливает свет на этнические процессы последующих десятилетий:
Как видим, по сравнению с 1897 годом, когда насчитывалось в целом по России 1 311 017 башкир, их численность, даже с учетом оставшихся за пределами республики, к 1926 году снизилась почти вдвое. Причин много, в том числе продолжающаяся ассимиляция и утрата национального самосознания частью из них. Но главная причина — трагедия периода гражданской, а со стороны башкир — национально-освободительной войны с переходами на сторону белых, затем красных, с последующими репрессиями с той и другой стороны и в завершение — страшный голод 1921 года, унесший почти треть коренного населения края. С 1926 по 1989 год русское и башкирское населения края выросло почти в 1,5, а татарское — почти в 2 раза. Как будто все в пределах демографических закономерностей. Но лишь одно обстоятельство кажется странным: с 1979 по 1989 год не было ни войн, ни голода, но численность башкир снизилась на 72 тыс., а численность татар выросла на 180 тыс. человек. И эта «загогулина» не дает ни сна, ни покоя рьяным «защитникам» интересов народа, и они с нетерпением ждут итоговой «цифири» переписи 2002 года, чтобы вокруг нее продолжить бой, где найдется место и скрежету зубовному и дыму столбом. Камнем преткновения этих дискуссий будет пресловутый административный ресурс, наличие которого этим авторам кажется величайшим добром, когда речь идет о своей республике, и величайшим злом, когда дело касается соседней. И тут, как и во многом другом, башкирские и татарские активисты похожи друг на друга как близнецы-братья. Но братья, видимо, сильно преувеличивают роль этого самого ресурса, забывая слова классика современного народного языка, сказавшего, находясь на самой макушке администрации, «хотели как лучше, получилось как всегда» Иначе и чудесное исчезновение башкир во всех районах Татарстана, до революции входивших в Мензелинский уезд, также следовало бы отнести к заслугам чиновников. Но это не так, проблема глубже, что подтверждает и сама статистика. В 1926 году ни сами народы, ни администрация не подозревали о грядущих баталиях вокруг цифири. Естественным образом выявилось, что в Башкирии проживает примерно равное количество башкир и татар — 626 и 621 тысяча человек соответственно. В 1939 году администрация, над которой висели дамокловы мечи, именуемые для одних «султангалеевщина» а для других «валидовщина», не посмела бы и думать о влиянии на ход переписи «в пользу своей нации». Положение в целом сохранилось (671 и 777 тыс.), но его величество советская школа начала свое дело. Татарские школы в западных районах республики, продолжающие традиции джадидистских медресе, шлифовали язык местного населения под единый литературный татарский, способствуя ассимиляции части башкир и постепенному стиранию их национального самосознания. И язык татарской советской школы уже не книжное «тюрки», а абсолютно близкий к казанскому наречию народный язык. А башкирский язык, литература и школа переживали еще свое младенчество и чехарда с алфавитами отражалась на них гораздо больнее, чем в татарских школах. К 1959 году башкирская школа, литература, язык окрепли. Равновесие 1926 года почти восстановилось (738 и 769 тыс.). У администрации тогда головной боли вокруг численности башкир и татар еще не было, она особо не вмешивалась ни в перепись 1959 года, давшей нормальные результаты, а следовательно, и в перепись 1970 года. Старое равновесие в целом сохранилось (892 и 944 тыс.), но определенный симптом был налицо. Численность татар росла быстрее, к тому же слишком высок был процент башкир, признающих родным татарский язык. Следующая таблица достаточно выпукло отражает состояние и тенденции языковых процессов в Башкирии в XX столетии.
Уже к 1926 году без участия какого-либо административного ресурса языковая ассимиляция башкир достигла своего апогея. Уже тогда около 46% башкир, еще не утратив своего национального самосознания, родным языком считали татарский. В последующие десятилетия процентная доля башкир, признающих родным языком башкирский, возрастает. Значит ли это, что татароязычные башкиры стали переходить на башкирский? Нет. Просто следующее поколения этой части населения теряли свое национальное самосознание и записывались татарами. Как и почему происходит эта ассимиляция, можно объяснить на очень простых бытовых примерах. Начнем издалека. В далеком зауральском башкирском Баймакском районе есть единственная татарская деревня Юлык. Население этой деревни, несмотря на полное смешение с местными башкирами, более ста лет сохраняет не только свое национальное самосознание, но и язык! Деревня эта, давшая нашей культуре замечательного драматурга Мирхайдара Файзи и выдающегося поэта Дардманда, может служить настоящим памятником всему татарскому народу и его прекрасному языку — одному из самых изящных и музыкальных языков мира. Вся башкирская округа относится к языку юлыкцев с любовью и уважением. Точно то же самое наблюдается и в мишарской деревне Ахуново, находящейся в зауральском Учалинском районе. Чтобы понять, почему в бывшем Мензелинском уезде нельзя обнаружить ни одного такого примера, достаточно представить жизнь снохи или зятя башкира в татарской деревне, желающего сохранить свой язык. В этом же положении остается и сноха хохлушка в русскоязычной среде. В менталитете наших народов заложена привычка на одних смотреть снизу вверх, а на других — сверху вниз. И это проявляется не только в отношениях к нациям и их языкам, но и в зависимости, например, от должности человека. Вышеприведенная таблица отражает даже эту бытовую, въевшуюся в наше существо, привычку, вот что удивительно. Сами татары в городах подвержены русификации. То же самое в городах переживают башкиры, чуваши, марийцы. Но больше всего этой участи подвержены украинцы. Они в русскоязычной среде в точности повторяют судьбу башкир среди татар! Ну куда от этого денешься? Но не следует из этого делать трагедию, сталкиваться и биться лбами. Жалко, даже если они далеко не сократовы. Для полноты картины заметим, что русскоязычных в стране больше, чем самих русских, а татароязычных больше, чем самих татар. Ни один другой народ во всей России не сможет похвастаться подобной популярностью своего языка ни в прошлом, ни в настоящем. Правда, с татарским языком это явление наблюдается лишь в Башкирии. Этого нет даже в самом Татарстане! Между тем ассимиляция башкир продолжается. Фронт этого процесса медленно движется с запада на восток. Желающие могут убедиться в этом наглядно и сделать это достаточно просто. Определив несколько башкирских деревень по наиболее достоверным, фундаментальным, бесспорным документам XVIII века, вы обнаружите, что в некоторых из них население разговаривает на татарском и свое башкирское происхождение уже не помнит. В другой же деревне язык жителей ничем не отличается от языка первой, но старшее поколение помнит о башкирском происхождении своих предков. В третьей деревне в речи старшего поколения есть некие элементы башкирского языка, молодежь разговаривает на литературном татарском языке и все знают, что они башкиры. В четвертой же все население говорит на башкирском языке. Но что удивительно, в речи старшего поколения ощущается влияние татарского языка, а молодежь говорит на литературном башкирском. Школа делает свое дело. И расстояние от первой деревни до четвертой — несколько десятков километров. Что должен ощущать башкир, видя это? Восторг? Разумеется, во всем этом нет не только трагедии, но даже и проблемы, если вопрос рассматривать на уровне деревни и судьбы конкретных людей. Проблема возникает на макроуровне, когда ничтожная «цифирь» становится аргументом в устах тех, которым ничего не стоило разрушить великую страну, вытолкать взашею десятки народов, и не думавших отделяться от России, бросить на произвол судьбы 25 миллионов русских, испоганить и растоптать собственную славную историю, разрушить ее науку, обобрать до нитки народ и зверски ее насиловать псевдореформами, сопровождающееся вывозом сотен миллиардов долларов за рубеж и издевательской покупкой футбольных команд в Европе за деньги, по существу отнятых у старшего поколения, ныне вынужденного влачить жалкое существование на нищенскую пенсию. Эти люди могут или не могут раздавить республики, аргументируя это тем или иным способом? Да они уже приступают к этому, начиная от самых малых и слабых — национальных округов. Кто следующий? Может быть, они следующим шагом собираются осуществить пресловутую идею укрупнения регионов путем присоединения Башкирии к Татарстану? В чем угодно, в какой угодно низости их можно заподозрить, но только не в таком идиотизме. Недооценивать их возможности нельзя. Прихлопнуть республики они могут. Не такие они сделали дела, глазом не моргнув. Рассуждать они могли бы примерно так: «Достали эти нацмены со своим суверенитетом. Вот башкиры. И всего то их четверть населения в Башкирии, а житья не дают ни русским, ни татарам. Надо им подобрать президента, какого-нибудь Митрофанушку. Это может быть Горемеенко, Воримеенко или Вриемеленко, неважно. Лишь бы у него был нюх и вкус на деньги. Пока он грабанет их нефтянку, поругивая прежнюю власть, республика «суверенная» и крякнет. Только вывеску трогать не надо. И Салават их на горе пусть плетью машет, благо хлеба не просит. Вывеску снимешь, проснутся эти сонные башкиры и начнут канючить себе республику поменьше со столицей где-нибудь в медвежьей берлоге. Умные татары, конечно, быстро приноровятся, а глупые начнут в Татарстан проситься. Зачем нам эта бодяга? Потом и до Татарстана доберемся. Черт те что о себе вообразили эти татары. Просто оборзели. Пора Казань брать по новой. А потом вывески можно будет выкинуть скопом, при том по настоятельной просьбе самих трудящихся народов». Отойдем, однако, от пропасти мрачных мыслей. История порою не лишена и чувства юмора. Создается впечатление, что она в лице В. Тишкова и его команды наступила на маленькую мозоль татар в виде кряшен, чтобы татары почувствовали боль башкир. Такой шум стоял по всей России великой по поводу этих самых кряшен, что московские умники залепетали несусветную глупость, быстро ретировались и замолкли. Так им и надо! Будем надеяться, что они на следующей переписи не посмеют сунуться с этим вопросом. Кряшены были, есть и будут частью татарского этноса, так же, как и казаки — русского. Но они требуют к себе большего внимания, любви и уважения. Вот в этом кряшены правы. Иногда спрашивают, «а почему царское самодержавие насильно крестило татар, а башкир не трогало? Опять вам привилегии?» Ничего подобного. Крестили и башкир, особенно в западных районах. И многие из них охотно крестились, брали положенные по этому случаю деньги и o откочевывали. Когда вновь нужны были деньги, они вспоминали этот легкий источник добычи, приходили и крестились по новой. Заметив эти шалости, царские чиновники и духовенство сочли за благо не тратить деньги попусту. Ведь их не проконтролируешь, они не привязаны к клочку земли. В голове у них и ислам не успел толком укорениться и существовал как смесь с доисламскими языческими мифами и верованиями. Что касается переписи 1979 года, есть свидетельства, что обком партии, обеспокоенный тем, что значительное число башкир признают родным языком татарский, что, естественно, говорит об их постепенной ассимиляции, предпринимали какие-то меры. Но они были скорее всего настолько неэффективными, что общее, естественное состояние благополучно сохранилось (936 и 940 тыс.). В 1989 году пресловутый административный ресурс в Башкирии вовсе ослаб. Более того, устами беспомощного администратора, в гуманитарных вопросах совершенно некомпетентного первого секретаря обкома партии Хабибуллина и даже секретаря ЦК Лигачева перед переписью были публично высказаны ряд неуклюжих суждений-установок, которые ввели многих людей в полное заблуждение. Правда, я не думаю, что слова малоуважаемого в республике Хабибуллина и грубоватого Лигачева сыграли заметную роль в результатах переписи. Вряд ли стоит переоценивать и роль активистов от национального вопроса, именуемых в народе красными ртами. Но как бы то ни было, факт налицо: естественный ход событий нарушился, не было ни войн, ни голода, но численность коренного населения уменьшилась на 72 тыс. Не было и массовых переселений, а численность татар возросла на 180 тыс. Ассимиляция башкир продолжается? Или это временная реакция на действия слонов, погулявших в посудной лавке? Ответ получим в самое ближайшее время, он содержится в итогах переписи 2002 года. Самым естественным, закономерным итогом переписи 2002 года было бы возвращение былого равновесия, которое могло бы несколько успокоить всех красных ртов с обеих сторон, а также поубавило бы пыл московских и местных врагов национальных республик, бесстыдно муссирующих вопрос о том, что какой-то народ слишком малочислен в своей родине, чтобы иметь некое подобие государственности. А вопрос о том, почему он стал малочислен на собственной земле, какие кровавые трагедии, длившиеся несколько столетий, к этому его привели, их не интересует. Они признают из всех наук лишь арифметику. «Вас мало в вашем доме, следовательно, это не ваш дом» — вот их логика. Какие бы результаты не дали переписи, какие бы словесные баталии затем не разворачивались вокруг них, фундаментальным остается факт, что народы наши навечно и неразлучно связаны друг с другом как сиамские близнецы. И в этом своем состоянии они чувствуют себя прекрасно и ни в каких горе-хирургах не нуждаются. А попытки отдельных людей провести четкую границу между населением, языками, культурой татар и башкир, спорами такого уровня, как «Мажит Гафури — наш. Нет, он не ваш, а наш», бесплодны. Между тем М.Гафури, а также Р.Фахретдинов, Ш.Бабич и многие другие «и наши, и ваши», именно в этом заключается наша сила и счастье. Великий Тукай, будучи в Уфе, выразил озабоченность тем, что в граммофон записываются многие легкомысленные «такмак», а шедевры музыкальной культуры нашего народа (он имел в виду башкирские протяжные исторические песни) не записываются и забываются. Я, башкир, испытываю огромное удовлетворение от того, что Тукай считает меня своим соплеменником и всей душой согласен с ним. Не менее великий Г.Исхаки, говорят, сказал когда-то «Татарская нация — это большой, прекрасный ковер, который, однако, имеет заплатку в виде балас (палас) — это башкиры». Башкиры, может быть и балас, но быть заплаткой прекрасного ковра Г.Исхаки не хотят. Говорил ли или не говорил писатель эти слова, точно установить вряд ли возможно. Но некоторые его произведения, где он пишет о башкирах, наблюдая их издали и свысока, вызывают неоднозначную реакцию. Между тем, если вы внимательно прочитаете романы Г.Ибрагимова, то обнаружите, что когда он пишет о родной ему Башкирии и башкирах, у него появляется особая теплота и поэтичность. Разве я откажусь быть с ним представителем одного народа? Разве я перестану восхищаться большевиком, сыном башкирской земли М.Султангалиевым, единственным человеком, который, находясь в большевистской же тюрьме, смело, искренне, правдиво оценил З.Валидова? Деление наших народов достаточно условно, и попытки точно пересчитать их отдельно друг от друга весьма затруднительно (особенно в связи с многочисленными смешанными браками как в прошлом, так и в настоящем) и имеют примерно такое же значение, как если бы пастух пожелал точно знать, сколько у него в стаде баранов белой и черной масти. Узнал, ну и что из этого? Главное же заключается в том, что в конце XX и начале XXI столетия в бушующем, штормовом океане, именуемом Россией, два корабля - Татарстан и Башкортостан - гордо и красиво плывут друг за другом рядышком, показывая пример политической стабильности, экономической самодостаточности. Из двух кораблей не делают один. Это вам не «жигули». Можно их столкнуть и утопить или спасти. Кстати, «сталкиванием» республик и их народов в предвыборном Башкортостане уже активно занимаются новоявленные претенденты на пост президента республики, а также некоторые желающие стать депутатами Госдумы. Приемы у них пока достаточно примитивные. Одни кликушествуют о том, что русскому населению нет житья в суверенном Башкортостане. Другие вторят им, по всякому склоняя и спрягая выражение «Худо жить татарину в Башкирии», произнесенное в свое время перед царственными очами. Чтобы понять всю глупость, смехотворность и унизительность этих стенаний для самих этих вопящих, достаточно обратиться к той же цифири. В одной Уфе населения (миллион) больше, чем всех башкир в республике по переписи 1989 года (864 тыс.). В миллионной Уфе проживает всего 100 тыс. башкир, из которых более половины — татароязычные. Подавляющее большинство коренного населения живет в деревнях и малых городах. Если вы в здравом уме, как себе представляете невыносимо угнетенное положение 78 процентов более урбанизированной, образованной части населения от ее остальной части, населяющей горно — лесные, зауральские степные районы, во многие из которых дороги, радио и телевидение, телефон и даже «лампочки Ильича» дошли только в последнее десятилетие? Другие взяли за моду муссировать вопрос о том, что «в Татарстане все хорошо, а в Башкортостане такой кризис, что хуже некуда». И эта лапша рассчитана на то, чтобы охмурить татарский электорат. Этим занимаются полчища политтехнологов, нанятых на «дело» претендентом-славянином, обещающим очень быстро «подтянуть» нас к уровню Татарстана. А технологи эти в недавнем прошлом таким же гнусным пиаром занимались в Бурятии, Тыве и Якутии и служили тем же толстосумам, за те же зелененькие, которые теперь немерено льются в их карманы в Башкортостане. Даже названия газет не поменяли! «Выбор народа». Показал бы народ этим мошенникам, обворовавшим страну, свой выбор, попадись они в нужное время в нужном месте. Но куда деваться, такова «политтехнологическая» жизнь в нынешней России. Но самый горький осадок оставляет то обстоятельство, что нашлись таки и башкиры, и татары, которые пошли к ним в наемники, потеряв чувство стыда. Их единицы, но они есть. А если в Татарстане все лучше, чем в Башкортостане, то это прекрасно. Почему не все так же распрекрасно в Самарской, Ульяновской, Пензенской, Саратовской областях, в исконных этнических территориях татар? Более того, следовало бы задуматься о том, почему процветающая Москва, жирующая на деньгах, собранных у регионов, особенно доноров, окружена вконец обнищавшими деревнями? А Казань и Уфа, слава богу, этого позора избежали. Татары Башкортостана рады благополучию Татарстана, но они видят и то, что и у нас делается все возможное, чтобы не остаться в положении Оренбургской, Челябинской, Свердловской, Пермской областей, где деревня влачит жалкое существование. Будьте уверены, у нашего народа, прежде всего у татар, хватит чувства юмора, чтобы в ходе предстоящих выборов всю эту лапшу повесить на уши самих изготовителей. Грядущие выборы — серьезное испытание для народов Башкортостана и они его с честью выдержат. Эти выборы настолько серьезны, что они проверят на прочность и всех наших друзей. Наша радость по поводу успехов Татарстана действительно велика и неподдельна. Особенно по поводу грядущего празднования тысячелетия Казани. Эту идею на рельсы реализации мог поставить только тот, кто титаническими усилиями вел свой корабль среди бесчисленных рифов и мелей по единственно правильному пути, который был отнюдь не прямолинейным, а представляет собой зигзаги, напоминающие узоры, сотканные руками татарской красавицы. И я убежден, что этому человеку будет поставлен памятник в Казани. Только пусть этот памятник будет настоящим художественным произведением, а не посредственной поделкой скульптура средней руки. «Смысл жизни в служении своему народу, остальное — тлен и суета», сказал один из современных деятелей, причисленный к лику великих нашим родным тептярем Минтимером Шариповичем Шаймиевым. И мы от всей души присоединяемся к прекрасной мысли деятеля.
© «ТАТАРСКАЯ ГАЗЕТА» |